Газета 'Земля'

Что рассказала старая фотография?
Фотографии этой скоро будет сто лет. Сделана она в городе Бобруйске 15 января 1916 года. В этот день Государем императором проводился высочайший смотр, только что сформированной, 1-й Забайкальской казачьей дивизии. После его проведения начались радостные встречи казаков, воевавших в составе 1-й Забайкальской бригады, и вновь прибывших земляков в составе пополнения из родных мест. Таких встреч было много. По всему Забайкалью разлетелись сделанные в этот день снимки. Об одной такой встрече пойдёт мой рассказ.

Родственные связи
    На фотографии изображены шесть забайкальских казаков. Трое из них связаны тесными родственными связями. Первым слева сидит Бурдинский Иван Никитович. Он, наверное, самый старший по возрасту в этой компании. Ему в момент встречи шёл 41-й год. Первым справа во втором ряду, с георгиевским крестом на груди, стоит Иван Иванович Бурдинский. Они с Иваном Никитовичем двоюродные братья, поскольку отец одного и мать другого были брат и сестра. Ивану Ивановичу 23 года. Он был присяги осени 1914 года. Возможно, старше его на год или два другой георгиевский кавалер Николай Иннокентьевич Косяков, который на фотографии сидит в середине первого ряда. Выглядит он бывалым воином, уже хлебнувшим фронтового лиха. Девичья фамилия его матери Натальи Степановны – Бурдинская. Должен был быть на этой фотографии ещё один Бурдинский, который тоже был участником их встречи. Имя его Иван Михайлович. Но его отвлекли служебные дела. По этой причине на фотографии он отсутствует.
    Бурдинские и Косяков родились и выросли в посёлке Завитинском Размахнинского станичного округа, Забайкальского казачьего войска. Другие участники этой встречи тоже из Размахнинской станицы, в которую входило помимо их посёлка ещё семь посёлков. Казак в белой папахе и шинели без клапанов, по возрасту, скорее всего, ровесник Ивана Никитовича. А двое других, как минимум, были 1912 года присяги. Им на фото по 24-25 лет. Они и Бурдинские: Иван Иванович и Иван Михайлович, служили в 4-й сотне Лейб гвардии Сводного казачьего полка, и прибыли в Бобруйск в составе конвоя Его Императорского величества Государя императора Николая Александровича. Об их службе в гвардии, свидетельствуют медали «В память 300-летия царствования дома Романовых» на груди двоих. Такими медалями награждались из нижних чинов, состоящие на действительной службе 21 февраля 1913 г. Их успели получить только гвардейцы, а до остальных нижних чинов армии и флота очередь не дошла. Началась война. Не до вручения юбилейных медалей стало.
    Наличие на груди стоящего во втором ряду, первого слева казака, нагрудного знака Забайкальского казачьего войска, свидетельствует так же, о службе его в царской гвардии. Право ношения такого знака возникло со дня его утверждения, 31 октября 1914 года. Но получили его из нижних чинов только забайкальские, амурские и уссурийские казаки гвардейской 4-й сотни, где они служили. Всего 180 человек.

Особая шинель
    Казаки одеты в казачьи шинели кавалерийского покроя, образца 1900 года. Отличительной особенностью таких шинелей была их длина, 4,5 вершка от пола. (Около 20 см) Их папахи пошиты из серого, а у одного из белого, бараньего меха. Погоны и амуниция полевые. Клапаны-полоски приборного сукна, которые нашивали на воротники шинелей, на фотографии тёмные. А у казака в белой папахе и вовсе отсутствуют. Видимо за годы, проведённые им на льготе, подзабыл он уставные требования. Первоочередной казак такой вольности допустить не мог. Название клапана не прижилось в русском языке. Сейчас их называют петлицами. Они были у забайкальских казаков, также как и повседневные погоны малинового цвета. А вот лампасы на брюках были жёлтые. Но их на фото не видно.
    Привели казаков в Бобруйск военные дороги Первой мировой, или как тогда говорили, Великой европейской войны. Война шла третий год. Людские ресурсы воюющих сторон стали иссякать. В российской армии к середине 1915 года, был выбит фактически весь кадровый состав и военнообязанные 1-й и 2-й очереди. Приходилось ставить в строй необстрелянную молодёжь и ополченцев в возрасте до 43 лет.

По Божьему промыслу
    Каждое утро бабушка Улита подходила к стене, на которой в застеклённой рамке висела эта фотография. Внимательно рассмотрев её, она останавливала своё внимание на изображении мужа, и после недолгого молчания, обрушивала в его адрес лавину бранных слов длившихся иногда довольно долго. Как только его она не обзывала. И такой он и сякой. И клятый и мятый. Такая процедура продолжалась каждый день до самой её кончины, в 1947 году. А вина перед женой у Ивана Никитовича состояла в том, что он, в период осенней шуги 1942 года, вместо того, что бы сидеть дома, взялся кого-то переправить с правого берега реки Ингоды, на левый. Переправить-то переправил, а вот вернуться назад не сумел. Лодка, наткнувшись на льдину, перевернулась, и Иван Никитович утонул. Потому и не могла Улита Дмитриевна простить своему Ивану преждевременной его смерти.
    А фотография, на которой был её муж в кругу фронтовых друзей, стала своеобразным талисманом и памятью о нём и их совместной, хотя и трудной, но счастливой семейной жизни. Началась она в 1901 году, когда её 18 - летнюю девчонку повёл под венец, переведённый на льготу, после отбытия 4-х годичной воинской повинности, 25-летний красавец казак. Сыновей не дал Бог им, а вот дочери рождались через каждые два года. В период с 1902 по 1910 годы родились: Наталья, Катерина, Марфа, Василиса, Зиновея. Выросли они дружными, работящими помощницами родителей. Славились в родном посёлке как первые красавицы и певуньи. Не одному молодому казаку вскружили они голову.
    Дочери и составляли их главное богатство. Другого добра в семье не нажили. Правда, по миру не ходили. Ели свой, тяжким хлеборобским трудом заработанный хлеб. Так в трудах и заботах прожили до 1915 года. В этом году Ивану Никитовичу исполнилось 40 лет, и он из запасного разряда уже 2 года как был причислен к казачьему ополчению. (*1) В мирное время ополченцев не призывали.
     Но шла война. И казак Иван Бурдинский был поставлен в строй. Отдельной заботой семьи стали хлопоты по приобретению амуниции, так как такая забота целиком лежала на обязанности казака. Из старого казачьего имущества, у служилого, оставалась шинель, шашка да кое-что по мелочи. Требовалась покупка строевого коня. Имеющийся в семье конь постарел и к строю был непригоден. Его стоимость в те времена доходила до 150-180 рублей. Единственной помощью от станичного правления могло быть выделение малоимущим казакам 120 рублей на приобретение седла и конского снаряжения. Но Иван Никитович обошёлся своими средствами, хотя и тяжеловато было.

Переходящее фото
    В ноябре 1915 года проводили Улита Дмитриевна с дочерями мужа и отца на войну. А в феврале следующего года прислал Иван Никитович, с фронта, эту фотографию. Год он пробыл на войне. В начале 1917 года возвратился домой инвалидом. Определил его атаман на общественную работу, на перевоз через Ингоду, в родном посёлке Завитинском. Был он при этой должности и при старой власти, и при новой. На этой работе он и встретил свою смерть в 1942 году. А фронтовая фотография долгие годы хранилась в семье их дочери Василисы Ивановны. За год до своей смерти, в 1992 году, она подарила её автору этих строк.
     Встреча же земляков-забайкальцев 15 января 1916 года, произошла потому, что 26 октября 1915 года полки 1-й Забайкальской казачьей бригады: 1-й Читинский, 1-й Аргунский, 1-й Верхнеудинский и 1-й Забайкальский артиллерийский дивизион 2-х батарейного состава после тяжёлых осенних боёв были выведены с передовой, на отдых и переформирование в район белорусского города Бобруйск. Здесь казаки пробыли до середины марта 1916 года. В период с 1 ноября по 31 декабря офицеры и казаки стали уезжать в отпуска. Личный состав приводил себя в порядок, отдыхал. Приходили приказы о награждениях за осенние бои, о производстве отличившихся в боях в очередной чин, и о назначении офицеров на вышестоящие должности. В этот же период был получен приказ о сокращении сроков получения очередного воинского звания (чина) для офицеров фронтовиков. Проводились смотры и парады. Приходило новое пополнение.
    В строю одной из маршевых сотен был казак Иван Бурдинский. Полки укомплектовывались. Накануне нового 1916 года, из Забайкалья, прибыл 2-й Верхнеудинский казачий полк. С его прибытием 1-я Забайкальская бригада была, согласно приказу Начальника Штаба Верховного Главнокомандования № 312 от 1.12.1915 года, переформирована в 1-ю Забайкальскую казачью дивизию. А 15 января 1916 года в Бобруйск прибыл Николай II, который провёл высочайший смотр вновь образованной дивизии. В составе императорского поезда находился конвой в количестве 90 сабель, составленный из забайкальских казаков двух взводов 4-й сотни Лейб-гвардии Сводно-казачьего полка.

По заслугам и награда
    Среди конвойцев Иван Никитович встретил двоих завитинцев: Ивана Бурдинского, по прозвищу Чурочка, и ещё одного Ивана Бурдинского, сына Михаила Михайловича. Оба служили в гвардии, один с 1909, а другой с 1914 года. А вот двое других земляков, из числа казаков Размахнинской станицы были присяги 1912 года. Ещё один завитинец встретился с земляками после проведённого смотра. Это был Николай Косяков. Казак 1-го Аргунского полка. Его мать Наталья Степановна, в девичестве Бурдинская доводилась встретившимся казакам Бурдинским родственницей. О его отличиях в боях свидетельствовал Георгиевский крест. А его просто так не давали. Хорошая была традиция в русской армии. За коллективный боевой подвиг на воинское подразделение выделялось несколько наград. Кому конкретно их получать, решали на общем собрании взвода и сотни. В таких условиях награда действительно вручалась достойному. Потому и ценилась высоко георгиевская медаль и Георгиевский крест среди фронтовиков.
    С 1881 года из числа казаков Забайкальского казачьего войска комплектовалась полусотня: два взвода численностью по 45 сабель, Лейб-гвардии сводно-казачьего батальона предназначенного для охраны императора. В 1907 году на базе батальона был развернут 4-х сотенный Лейб-гвардии Сводный казачий полк, который формировали:
    1-ю сотню: Уральское казачье войско;
    2-ю сотню: Оренбургское казачье войско;
    3-ю сотню: 1 взвод Астраханское казачье войско; 2 взвод Семиреченское казачье войско; 3 и 4 взвода Сибирское казачье войско;
    4-ю сотню: 1 и 2 взвода Забайкальское казачье войско: 3 взвод Амурское казачье войско; 4 взвод Уссурийское казачье войско.
    Такую историю поведала старая фотография. Остаётся добавить, что все Бурдинские и Николай Косяков, хотя и пораненные, потравленные газом, вернулись домой, с войны. О судьбе Ивана Никитовича я рассказал. Иван Иванович и Иван Михайлович всю оставшуюся жизнь трудились. Один в завитинском колхозе имени К.Е. Ворошилова, а последние годы жизни прожил в посёлке Галкино, Шилкинского района, Читинской области. Другой на руднике Слюдянка, ставший в 1951 году посёлком Первомайский. Умерли они в окружении родных и близких в семидесятые годы прошлого столетия.
    А вот у Николая Иннокентьевича Косякова судьба сложилась иначе. В 1918 году он воевал на Даурском фронте, в отряде Лазо, а в последующем был красным партизаном. В 1931 году его объявили кулаком, хотя из богатства в его семье были пара коров да конь. Но всё это отобрали, а его самого с семьёй, в том числе и жившую в его семье мать, Наталью Степановну, выслали в Красноярский край. Там следы их затерялись.
    Об остальных участниках встречи сказать ничего не могу. Возможно, они погибли в военные годы 1916-17 годов или в Гражданской войне, или в годы Великой Отечественной войны. А возможно, в годы сталинских репрессий. А может быть и выжили. Одно известно совершенно точно – они разделили свою судьбу с судьбой своей Родины.
    Виталий БУРДИНСКИЙ

    Примечание: *1. Государственное ополчение было формой мобилизационного резерва России. В ополчение входили:
    а) Военнообязанные от 20 до 43 лет, которые в мирное время были освобождены от призыва в армию из-за негодности к военной службе, но считавшиеся годными к ней в военное время.
    б) Лица, ранее проходившие военную службу и числившиеся в запасе, до 43 лет.
    Государственное ополчение делилось на ратников 1 разряда, годных к строевой службе и предназначенных для пополнения действующей армии, и ратников 2 разряда, годных к нестроевой службе. (Военно-исторический журнал № 6- 1993 г. стр. 62-66)
    Казаки в ополчение зачислялись по достижении 38 лет и состояли в нём до 43 лет, после чего их служба считалась законченной. Призываться в строй они могли только в военное время.