На такой невесёлой общероссийской волне накануне Дня работников леса мы встретились с начальником Нерчинского лесничества Вячеславом Храбровым.

    

    – Вячеслав Вячеславович, Вы отдали лесной службе три десятка лет, каким помните начало?

    – Хочу сказать, каким было отношение к лесу во времена моего детства. Я вырос в селе Олинск, был у нас тогда известный всем лесник Кузьма Егорович Рязанцев. Без его слова в лес ни за грибами, ни за ягодой не заходили. Кузьма Егорович сказал «поспела ягодка, можно брать», и все пошли. Не было такого, что зелёную да «белобокую» повыбьют, потопчут. Он каждый кусочек леса знал, в селе его уважали и с мнением считались. Мне повезло: после окончания Дивногорского лесотехникума приехал работать под его начало помощником лесничего и многому научился. Тогда в районе было 36 лесников, на каждое лесничество – 7-9 человек, которые обеспечивали порядок в лесу. Они собирали семена, занимались посевами, следили за пожарами и в случае беды всегда приходили первыми. Ведь правильно тушить огонь тоже нужно уметь, от умелых и грамотных действий обученных людей многое зависит. Сейчас весь штат лесной службы района – 20 человек, а лесников в районе всего шесть на почти на 324 тысячи гектаров лесной площади. Получается, что на каждого по 50 с лишним тысяч гектаров приходится. Вот и посудите сами, какой присмотр за лесом с учётом физических возможностей человека и практически при отсутствии техники.

    

    – Что характерно для сегодняшнего дня в плане законодательных перемен, есть ли позитивные сдвиги?

    – Сколько «перестроек» пережили, не сосчитать и ни одна к добру не привела. Лесной кодекс «кроят», нас всё понижают и сокращают. Мало того, что нет своего министерства, так на уровне края в 2016 году прошла непонятная реструктуризация с целью уменьшения числа государственных служащих. Параллельно с гослесслужбой создали «дублирующую» организацию – «Управление лесничествами Забайкальского края». Теперь, как говорится, не знаем «какому Богу молиться», отправляем отчёты, а оказывается «не по адресу». А в результате уходят настоящие специалисты, до тонкостей знающие лесное дело. В районе гослесслужба стала казённым учреждением. Мы должны восстанавливать и садить леса, а дополнительно приходится рубить, тушить, зарабатывать.

    Тушить пожары в районе практически некому: у нас одна пожарная часть, а в лесопожарном формировании лесничества на постоянной основе всего 14 человек. Около 30 набираем в пожароопасный период на три месяца, в июле увольняем. А ведь всем, кого принимаем, нужно пройти медкомиссию, вакцинацию от клещевого энцефалита, обучить навыкам тушения пожара; на всё уходят средства, причём, на следующий год ищем людей заново и повторяем «пройденное». Зачем? Получается, что мы каждый год находим людей, которые не горят желанием тушить пожары, ведь для них это временное дело. На всех уровнях пытаюсь говорить, что люди в лесопожарных формированиях должны работать на постоянной основе, ведь их можно использовать для посадок, проведения различных видов рубок на пользу лесу, а перемен до сих пор никаких. В результате – кратные увеличения числа пожаров. Экономим на тысячах, а теряем миллионы? Оплата за тушение пожаров на деле не повысилась, хотя на высшем уровне заверяют, что увеличение есть.

    

    – И всё-таки что радует и заставляет служить своему делу столько лет?

    – В первую очередь – коллектив, надёжные люди, с многими из которых работаю не один десяток лет. В нашем деле не каждый задержится: заработная плата молодого мастера леса – 10 тысяч рублей, остаются только преданные лесу, те, что несмотря на государственную политику, хорошо делают своё дело. Всех, конечно, не перечислить, в Нерчинском лесничестве их немало. Например, тех, кто служит лесу больше трёх десятков лет. В Калинино это Сергей Терентьевич Щербаков. В возрасте, но следит за передовым опытом в сфере лесовосстановления, по его инициативе в калининском лесхозе построена теплица для выращивания саженцев сосны. Валерий Афанасьевич Лесников из Знаменки, Юрий Павлович Эпов из Зюльзи, Николай Викторович Колотовкин из Пешково – «золотой фонд» нашего лесничества.

    Была надежда на замену, работали два молодых парня – выпускники Красноярского ВУЗа инженеры-лесопользователи, прошло три года и оба ушли на военную службу по контракту. Там заработная плата, социальные гарантии, а у нас? Недавно с трудом принял на работу выпускника лесотехнического колледжа, ездил в край, убеждал, что надо взять, всё-таки специалист с образованием. Сейчас Виктор Скороделов работает в Калининском лесничестве, надеемся, приживётся. А вообще молодёжь есть – Андрей Подшивалов – мастер лесного хозяйства, Екатерина Комогорцева, Эдуард Корхов – инженеры лесопользования, каждого отличает ответственное отношение к делу, поэтому по всем направлениям у нас хорошие показатели работы. Всегда справляемся с планом по лесовосстановлению, наше лесопожарное формирование – одно из лучших в крае, часто помогаем тушить пожары в других районах, в этом году выезжали даже в Улан-Удэ.

    

    – Как изменились выплаты привлечённым на тушение пожаров, существует ли задолженность за прошедший пожароопасный период?

    – Увеличения оплаты в действительности не произошло, хотя и было обещано. Задолженность по тушению в районе ликвидировали, не рассчитались только за работу в Бурятии, ждём сумму близкую к миллиону.

    

    

    – Что в лесной службе отраднее всего, какой вид деятельности по душе Вам и коллективу?

    – Одна из главных задач гослесслужбы – лесовосстановление. За последние пять лет в Нерчинском лесничестве выращено почти четыре миллиона сеянцев сосны. Кропотливый труд. Сначала леснику нужно собрать семена. Наберёшь 10 кг шишки – получишь 600 граммов семян. Высеваешь в теплицы и питомники, нужно подобрать почву, следить за влажностью, вовремя делать обработки. Сосна – дерево нежное, чуть упустил грибковое заболевание – фузариоз, и можно всю «молодь» потерять. У нас на входе в теплицы марганцовые ванны стоят, чтобы сеянцы сберечь. Они и к перепадам температур чувствительны, в общем, уход нужен постоянный. В 2016 году мы вырастили миллион саженцев, 40 тысяч штук сеянцев отправили в Читу, можно сказать, половину края обеспечили посадочным материалом, почти 70% районов края не справились с планом по лесовосстановлению, мы выполнили его полностью. В Знаменке очистили площадь искусственных лесов, сгоревших весной 2015 года, и снова посадили, приживаемость была больше 90%, надеемся, что осенний контроль сильно не снизит цифру из-за влажной погоды.

    

    – В крае стабильно снижается госзадание на лесовосстановительные работы, как удаётся выполнять план да ещё помогать другим лесничествам?

    – За последние пять лет мы посадили 500 гектаров лесных культур, на лесовосстановительные работы выезжает весь коллектив, по возможности привлекаем сезонных рабочих и школьников. Если привести сравнительный пример по Калининскому лесничеству, то в лучшие годы садили по 70 гектаров саженцев, на весну 2017 года запланировано по государственному заданию всего восемь гектаров. В лесничестве просто нет техники, а нет техники – нет работы. Да и людей не хватает: когда-то только в Калинино было 11 лесников, лесничий, два мастера, и два рабочих по тушению пожаров, а сейчас весь штат – пять человек и два трактора, срок работы которых превысил три десятка лет. Мы расширяем посевные площади в теплицах и питомниках за счёт внебюджетных средств, федерального финансирования хватает только на заработную плату. В этом случае у нас поневоле появилась возможность заработать, продавая посадочный материал в другие районы. Кроме того, арендаторы, занимающиеся заготовкой древесины, теперь по закону должны произвести лесовосстановительные работы, так что саженцы востребованы.

    

    – Отношение людей к лесу стало другим?

    – Перемены очевидны. Как-то во время рейда остановили молодую женщину, которая на телеге везла в лес мусор. Вы же туда сами за грибами и ягодами пойдёте, зачем же в лес? – убеждали мы женщину, но её поддержала… представительница старшего поколения. Нарекания к службе есть и во время заготовки древесины на дрова. Один лесник на три-четыре села физически не может своевременно отвести лесосеку, а люди жалуются. Раньше на тушение лесного пожара всё село выходило, сейчас – уговариваем, а в ответ: «Ну что, «дохарамчили»?» Так для кого мы всё это делаем, для себя что ли?

    PS. Поздравляя всех служителей леса с праздником, хочется сказать, что в любом деле успех определяют люди и не обязательно большие, сидящие в министерствах и ведомствах. Те, что на местах каждый день обращены лицом к лесу, – тоже сила, пусть в своём небольшом масштабе, сохраняющая маленький «кусочек» общероссийского лесного богатства. Берегут, тушат, садят, надеются…

    Татьяна Гусева, фото автора