Коса на камень

    Когда началась эта история? С приходом нового начальника «Кыринской станции СББЖ» Алексея Афанасьева в 2013 году? Или в 2014 году, когда был введён карантин по бруцеллёзу, и в Верхний Ульхун приезжала специальная комиссия из Читы? Или когда за вакцинацию стали с селян требовать деньги? А может, в начале 2015 года, когда в «Земле» вышло интервью с руководителем краевой госветслужбы Виктором Монсоновым? 

    Действительно, районный ветврач в Кыре сменился (почему-то зовут его люди в разговорах между собой просто по имени – «Алёша»). С приходом Алексея Владимировича и в Верхнем Ульхуне произошли кадровые перестановки: фельдшером стала работать женщина, получившая образование много лет назад, но занимавшаяся прежде личным, домашним хозяйством. Сергей Сартаков, специалист с высшим образованием, которого было приняли здесь, на должности не удержался. Хотя, по мнению Сергея Трухина, именно он мог бы навести порядок в ветеринарном деле.

    Бруцеллёз настиг Верхний Ульхун в 2014 году. Тогда здесь был введён карантин, а скоту начали прививать вакцину. Одну голову оценили в 33 рубля. 

    Платить без квитанции Сергей Трухин отказался. Единственный из всего села, он возмутился, почему за вакцинацию в рамках карантина требуют деньги? Фельдшер квитанцию дала, о чём впоследствии, видимо, пожалела, потому что больше подобной «оплошности» с Трухиным она не допускала. А Сергей Терентьевич позвонил в Читу, в министерство сельского хозяйства, затем в краевую госветслужбу, после пытался связаться с руководством районной КЧС и, наконец, написал заявление в «Россельхознадзор». Те переправили его жалобу в прокуратуру Забайкальского края.

    Из ответа прокурора: «В ходе прокурорской проверки установлено, что в нарушение законодательства с Вас востребованы средства за вакцинацию. В связи с этим прокурор в адрес начальника «Кыринской СББЖ» внёс представление. Также установлено, что вакцинация проведена одним шприцом, что является нарушением, об этом также указано в представлении в адрес начальника «Кыринской СББЖ».

    Деньги за те прививки Сергею Терентьевичу вернули. А его односельчанам – нет, потому что квитанций у людей не было, и доказать они ничего не могли. 

    

«Щас доспоришь!»

    «По весне 2015-го второй раз начали прививать от бруцеллёза, снова заговорили про 33 рубля, – рассказывает Сергей Трухин. – Я их предупредил, что это незаконно, тогда все прививки, взятие крови и другие процедуры, провели бесплатно. Наступает осень 2015-го. Начинаются прививки плановые – Эмкар, сибирка и ящур. Вешают объявление: «Одна голова – 20 рублей». Люди сдают. «А ты чего не платишь?» – спрашивают меня. «Дай мне квитанцию, говорю. А на нет и суда нет!» Квитанцию мне не дали, но и денег за прививку больше не просили. 

    Тут как раз вышла статья в «Земле» – интервью с Монсоновым, что плановые исследования по особо опасным заболеваниям проводятся бесплатно, справка «Формы №4» тоже стала бесплатной, вместо 155 рублей. Я это всё усёк, статью эту до сих пор храню.

    В апреле 2016 года снова висит у нас объявление – прививка уже не 20, а 33 рубля. Тут, совпало, в село приезжает районный прокурор Евгений Михайлович Власов. Я к нему. Он выслушал, потом фельдшера опросил. Думал я, не будет она деньги брать. Но нет, опять брали с людей деньги. Это же незаконно, раз прокуратура уже проверила!

    А жена моя, она провидец, – продолжает, улыбнувшись, Сергей Терентьевич, – говорит: «Ты щас доспоришь! Они тебе бруцеллёзную сделают!» И как в воду смотрела! 17 июля (никогда раньше летом кровь не брали, да и по результатам 15 апреля всё чисто было у меня) приезжают брать кровь, и «выявляют» в нашем поселении шесть бруцеллёзных голов. Из них одна моя. Шесть голов – это как раз на одну машину, чтобы увезти на забойную площадку.

    Результатов нам не показали, документов на руки, что скот болен, не дали никаких. Приехал из Кыры Афанасьев, объяснил на словах и предложил: «не оформлять субсидию на больной скот. Дескать, вроде бы, её отменили…».

    

«Больное» мясо

    И вновь звонит Трухин в краевое министерство. Начальник отдела пищевой и перерабатывающей промышленности, кооперации и заготовок Светлана Миряшева объясняет: «Компенсационные выплаты за сдачу переболевшего скота производятся из резервного фонда губернатора. Это разовая выплата, сумма зависит от цены комбината, никто этой выплаты не отменял!»

    Конечно, обрадовались люди. Кто ж в деревне от денег откажется? Стали звонить своему «Алёше», чтоб делал акт на вынужденный забой скота. Тот не ответил. Зато вдруг срочно приехал госинспектор из Дульдурги (один на три района – Дульдургинский, Акшинский и Кыринский): дескать, сообщение поступило, что не хотят хозяева больных животных забивать. Выписал предписание, что скот следует срочно поставить на забойную площадку. С тем и уехал.

    Но не тут-то было. Почти полтора месяца жили заболевшие животные по дворам у хозяев, где-то, может быть, и рядом со здоровым скотом – потому что вдруг выяснилось, что работники убойной площадки от бруцеллёза не привиты, а потому принимать больных животных отказались.

    «Только 28 августа – это после анализа 17 июля! – забрали у нас скот на площадку, – рассказывает Сергей Терентьевич. – Забой произвели тут же, а мясо вместе с мясом от здорового скота увезли в Читу на реализацию (?! – авт.). Реализовали. 

    Месяц проходит – не оплачивают нам ничего. Два доходит – мы звонить. Они: «По шесть тысяч вам, что ли, выделить?» – надсмехаются над нами. Дескать, мясо в Читу увозил Афанасьев, вот с него деньги и требуйте… И вообще, заявил приёмщик, пока за убой не заплатите, документы для субсидии не дам!»

    Да как же так? – снова недоумевали люди. Почему продавать мясо в Читу ездит их «главный ветеринар»? Почему на площадке требуют оплаты забоя скота, как за здоровый – когда заключается договор, а потом хозяин животины сам забирает и реализует это мясо? За больных-то животных государство рассчитывается… 

    Написал Трухин прокурору Власову. Тот сообщил начальнику полиции. Только после приезда участкового с селянами рассчиталась – и деньги отдали, и документы на субсидии. Правда, не те, что нужны были. Но это пока – другая история.

    

Забегая вперёд

    Дивился Сергей Терентьевич такому делу. Уж слишком часто «больное» мясо выходило «здоровым». Беспомощность и обида одолевала – три года сидит село на бруцеллёзе! В молодые годы его работы в колхозе за год бруцеллёз сняли. А тут ездят специалисты, да комиссии разные, а толку-то нет!

    Подумал-подумал, да и повёз кровь от своей больной коровёнки в Иркутск, в независимую ветеринарную лабораторию.  И тут оказалась, что она … здоровая!

    Продолжение в следующем номере.

    Мария ВЫРУПАЕВА, фото из архива Сергея ТРУХИНА