Пролог, или О кинематографе наизнанку

    

В начале были... киноплёнка и желатин!

    За 28 лет до первых в мире массовых киносеансов братьев-французов Огюста и Луи Люмьеров, в 1868 году, произошло нечто, что позволило в конечном итоге появиться на свет божий кинематографу, – был изобретён и получен целлулоид – нитроцеллюлоза (коллоксилин), первая пластмасса. Производился он в прозрачных листах, а затем, по мере надобности, резался на ленты, которые называли плёнками. Впоследствии «плёнками» также стали называть и кинофильмы.

    Понятное дело, целлулоид был девственно прозрачен, и чтобы на нём могло фиксироваться какое-либо изображение, на его поверхность требовалось нанести светочувствительную массу. То, чем покрывалась фотобумага тех лет, для плёнки, которая должна была ещё и двигаться в съёмочном, а затем и проекционном аппаратах, не годилось, пока в 1878 году не появилась светочувствительная желатино-серебряная эмульсия, которая отлично скреплялась с целлулоидом.

    Казалось, вот она – готовая киноплёнка, на которой можно снимать первые фильмы. Но не тут-то было! Целлулоидная лента при попытке её эксплуатации начинала скручиваться до такой степени, что ни о каких фото- и киносъёмках не могло быть и речи. Лишь в 1887 году было придумано средство от закручивания: на обратную сторону плёнки, противоположную светочувствительной эмульсии, нанесли тончайший слой прозрачного желатина. Проблема была решена!

    Через пару лет начался массовый выпуск светочувствительной плёнки, налаженный сначала американским фотографом и изобретателем Джорджем Истменом, а затем и его многочисленными коллегами-конкурентами во Франции и Германии. До официального рождения кинематографа оставалось всего пять лет.

    

    Для тех, кто не в курсе, сообщаю: до появления киноплёнки экспериментальные работы по «оживлению» изображений велись на… бумажных лентах, покрытых светочувствительным составом, – полным аналогом того, что использовался для покрытия фотобумаги.

    

Золотые 35 мм

    Любой фильм, который мы смотрели до относительно недавнего времени в своём любимом кинотеатре (и, несмотря на приход «цифры», вероятно, ещё будем смотреть), был снят, за редким исключением, на плёнку шириной в 35 миллиметров (в плёночных фотоаппаратах она имеет тот же размер). В течение более сотни лет кинооборудование (камеры, монтажные столы, проекторы, машины для проявки и печати плёнки и т.д.) претерпевало значительные изменения, совершенствовалось, но чудом за всё это время оставалось сохранение универсального профессионального формата фильма – 35 мм. За этот единый формат киношники и зрители всего мира обязаны Томасу Альве Эдисону. В начале 90-х годов XIX века знаменитый американский изобретатель, стремясь обогнать в создании кино французов Люмьеров, построил аппарат «кинотограф» для фотографирования с частотой до 60 кадров в секунду и просмотровый аппарат «кинетоскоп». Эдисон применял плёнку шириной в 70 мм (через много лет этот размер стал применяться для съёмок широкоформатных фильмов). К сожалению, проблемой широкой плёнки в то время была её прочность – механические напряжения, возникающие в ленте при многократном просмотре, были слишком велики, и она часто рвалась. После ряда экспериментов в 1892 году Эдисон решил попробовать разрезать широкую ленту наполовину. Результат превзошёл все ожидания – Эдисон получил гораздо более устойчивую к механическим нагрузкам плёнку шириной 35 мм на прозрачной эластичной целлулоидной основе. Он снабдил её двухсторонней прямоугольной перфорацией (четыре «дырочки» на один кадрик) и...

    

    Для тех, кто не в курсе, сообщаю: перфорация служит для того, чтобы во время съёмки или проекции специальный зубчатый механизм киноаппарата, называемый грейфером, продёргивал каждый кадрик перед объективом, тогда человеческий глаз воспринимает снятое не по отдельному изображению, а как единую цельную движущуюся картинку.

    

    ...35 миллиметров стали идеальным сочетанием качества и прочности. Так 124 года назад появилась на свет привычная ныне всем киноплёнка. Что же касается кинетоскопа Эдисона (см. иллюстрацию), то эта машина проиграла в гонке за право называться «отцом кино» аппарату под названием «синематограф» братьев Люмьер, который мог проецировать на экран изображение, доступное одновременно массе зрителей. В эдисоновском же агрегате видеть изображение мог только один человек, так как оно не проецировалось, а рассматривалось в кадровом окне через окуляр. Фильм имел длину 50 футов (примерно 15 с лишним метров), был склеен в кольцо и повторялся.

    25 декабря 1895 года именно на «разработанных» Эдисоном тридцати пяти миллиметрах, но с одной и круглой (!) перфорацией (см. иллюстрацию – сравнение плёнки Эдисона и его французских конкурентов), братья Люмьер сняли и показали массам первые в мире кинофильмы: «Выход рабочих с фабрики Люмьер», «Политый поливальщик», «Завтрак младенца», «Морское купание» и т.д. Программа состояла из 10 фильмов хронометражем не более минуты каждый.

    

    Для тех, кто не в курсе, сообщаю: знаменитое и легендарное «Прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота» не входило в эту программу. Первый в мире «техно-паровозный ужас» был показан впервые только 6 января 1896 года.

    

«Ракетная», опасная, горящая

    Ваш покорный слуга, автор этих строк, в детстве страстно увлекался космонавтикой. В конце 1970-х годов в одной из читинских детских библиотек я обнаружил книжку для юных советских ракетомоделистов «...Три, два, один!», изданную в конце 60-х очень ограниченным для того времени тиражом. Книга была богата иллюстрациями и содержала советы и схемы, как самому построить действующие (!) модели космических ракет-носителей. Основную часть предлагаемых моделей ракет рекомендовалось «заправлять» вместо пороха плотно свёрнутой в рулон... киноплёнкой! Это вызывало недоумение: я твёрдо знал, что плёнка не горит, а плавится... Но так как, напомню, книжка была примерно 1966–1968 годов выпуска, и «ракетное топливо» в то время... работало!

    Оказывается, с самого своего рождения главный носитель фильмов при неосторожном обращении был чертовски опасен. Дело в том, что все фильмы снимались, а затем тиражировались на достаточно прочной эластичной прозрачной ленте, изготовленной на основе нитрата целлюлозы (нитрат целлюлозы составляет основу пороха) – целлулоида. Горела она страшно, причём даже без доступа кислорода, выделяя токсичные газы. И могла даже взрываться! Так, во время киносеанса во время благотворительной выставки 1897 года в Париже моментально сгорели весь павильон и 124 зрителя. Через год подобное произошло в России, в городе Бологое.

    Учитывая такую «подлую» особенность киноплёнки, синематографы-иллюзионы, а затем и кинотеатры начали строить по специальным проектам, обеспечивавшим надёжное разделение аппаратной с кинопроекторами и зрительного зала. Проекционные окна снабжались аварийными металлическими шторками, а киноплёнка размещалась в специальных кожухах проекторов с герметичным лентопротяжным трактом.

    В 1908-м была разработана негорючая ацетатная плёнка. И хотя для любительского кино киноплёнка на триацетатной основе стала применяться с того же года, в профессиональном кино она стала равной целлулоиду только в 1950 году.

    С 1952 года самые крупные производители кинофотоматериалов (компания «Kodak», следом немецкая «Agfa», японская «Fuji»), а затем и все остальные полностью прекратили выпуск горючей киноплёнки, заменив материал подложки на безопасный триацетат целлюлозы. В СССР окончательный перевод производства киноплёнок на огнебезопасную основу был завершён в конце 1960-х годов. Так что юные фанаты покорения космоса того времени были отлично обеспечены киноракетным «топливом».

    

    …Чувствительность и… «зомби». Не одинокое «золото» 35 мм, или, как в песне: «Вот такой ужины, вот такой ширины»... Страшная правда о том, для чего были созданы плёночные фотоаппараты! История плёнки с дырками посерёдке. Цвет и таинство «обращения» в... Ещё об одном «золоте», или Почему, для чего и зачем именно 24 кадра в секунду? ТВ – зависимое и порабощённое киноплёнкой. Очень узкий и очень малоизвестный Л. Гайдай. XXI век: «цифра» свирепствует, прощай, плёнка? 2016-й – контратака! …В следующей нашей встрече.

    

    Сергей БАЛАХНИН