Газета 'Земля'

Взлетая, падая и поднимаясь вновь
С улыбкой Ельцин одобрил мой ответ и сказал: «Давай посмотрим, что по этому поводу скажут Силаев и Хасбулатов. Лететь туда я не собираюсь». Улыбка сменилась серьезным выражением лица: «Туда полетите Вы, Александр Владимирович, и во что бы то ни стало, доставите Горбачева в Москву. Ну что, полетите?».

   (Продолжение. Начало в №№ 32, 37, 43, 44, 45).
   Я без колебаний ответил, что готов выполнить поручение. В кабинет вошел дежурный секретарь и сообщил, что Хасбулатов и Силаев ждут в приемной. Ельцин посмотрел на меня и взглядом дал понять, чтобы я молчал, разместившись в кресле в сторонке. Чтоa только ни пел Силаев «вождю демократии», и какой он великий, какой умный и мужественный – Россия пропадет без него.

«Захват» самолета
   Судя по выражению лица, Ельцину не нравилось, что я стал свидетелем такого подобострастия. Президент прервал хвалебную оду и сообщил, что принял решение – в Форос полетит Руцкой. После небольшой паузы Силаев и Хасбулатов тоже выразили желание лететь туда. Хасбулатову Ельцин отказал и предложил обсудить этот вопрос на Верховном Совете. В зале заседаний Силаев выбежал на трибуну и заявил, что он лично возглавит экспедицию за Горбачевым. Бурные овации «герою» закончились единогласным решением о направлении Силаева, Руцкого и комиссии из пяти депутатов в Форос.
   Решение решением, а на чем туда лететь, не знал никто. В 14 часов перед нами в Форос улетел самолет президента СССР, на борту которого были Крючков, Язов, Бакланов, Тизяков. На другом самолете улетел Лукьянов. Бросили все: страну, войска... Управление (посредством телеграмм из Киева) взял на себя Главнокомандующий Сухопутными войсками СССР Варенников. Почему из Киева, если штаб Главкомата Сухопутных войск СССР находится в Москве, – надо спросить у самого генерала армии.
   На аэродроме Внуково остался самолет Янаева, который также собирался лететь в Форос. Другого не было. Я принял решение захватить этот самолет и вылететь на нем. Дал команду генералу Дунаеву, в то время заместителю министра МВД РСФСР, сформировать группу захвата из офицеров Орловской школы милиции и вместе с нами выдвигаться в аэропорт. В 14.30 мы беспрепятственно выехали во Внуково. По дороге нас удивило не только спокойствие и беспрепятственность нашего продвижения, но и количество бронетехники, уходящей из Москвы. Все дороги от Садового кольца и до аэродрома были забиты танками, даже у аэропорта головы колонны не были видно. Военные регулировщики, видя эскорт правительственных машин РСФСР, обеспечивали нам беспрепятственный проезд. Через час мы были в аэропорту.
   На месте, откуда вылетают правительственные делегации, самолета Янаева не оказалось. Нам сказали, что самолет стоит у депутатского зала во Внуково-1. Через 15 минут мы были там. Охрана самолета, увидев нас, разбежалась. К нам вышел командир корабля и доложил, что готов лететь. Я дал команду оцепить самолет нашей охраной и попросил забившегося в угол салона Силаева провести в самолет остальных членов делегации: Бакатина, Примакова, народных депутатов, а также представителя посольства Франции, попросившего нас взять его с собой (представитель посольства прибыл самостоятельно, что вызвало вопрос: кто ему сообщил обо всем и с какой целью он собирается лететь с нами?). Следом в аэропорт прибыли машины с другими сотрудниками посольств, иностранные журналисты, депутаты. Видя, что их не берут с собой, они чуть ли не штурмом решили прорваться в самолет. Мне пришлось лично встать у входа и пропускать только тех, кого мы намерены были взять с собой, с расчетом оставить пустые места для Горбачева и его семьи.

На даче Горбачева
   В 16.52, взлетев из Внуково, мы взяли курс на Форос. По маршруту следования нам отказали в управлении полетом практически все командные пункты Аэрофлота и Военно-Воздушных Сил. На свой страх и риск мы летели самостоятельно. На полпути на нас вышел один из командных пунктов и передал, что управляет нами и что президент РСФСР договорился с аэродромом Бельбек: нас примут и обеспечат посадку. Связь с КП вел я из пилотской кабины. На подлете к аэродрому, однако, посадку нам запретили и предложили следовать на Симферополь. Я приказал командиру корабля не подчиняться и заходить на посадку. Он безоговорочно выполнял мои команды. На глиссаде снижения нам все-таки разрешили посадку на Бельбек. Благополучно приземлившись, мы зарулили на стоянку самолетов местного авиационного полка ПВО. Нас встретил эскорт машин руководства города Симферополя и поселка, где расположен аэродром, а также начальник штаба авиационного полка. Оставив под охраной самолет, мы, вооруженные автоматами, отправились в Форос на дачу к Горбачеву.
   По пути нам никто не мешал, у въезда на дачу нас встретила знакомая мне вооруженная охрана Горбачева (многих сотрудников охраны я знал лично). Нам предложили пройти в служебный домик, стоящий в стороне от дачи Горбачева, и подождать 10-15 минут, так как Михаил Сергеевич пока не готов принять нас. Проходя в здание, я заметил стоящих в стороне под деревьями Крючкова и Лукьянова. Мы действительно прождали не более 15 минут. За это время обменялись мнением о происходящем со Стерлиговым (тогда помощником вице-президента). Ни он, ни я не могли понять, что происходит. Если Горбачев узник Фороса, то почему так свободно мы оказались у него на даче? Почему не вооружена охрана Горбачева, почему нас с оружием беспрепятственно пропустили на территорию?
   Наш разговор прервали и пригласили пройти к Президенту СССР. Подходя к зданию, я заметил, как из-за занавески на нас смотрит Горбачев. В холле опять попросили подождать. Через 5 минут с распростертыми объятиями навстречу вышел Михаил Сергеевич. После короткой сумбурной речи о том, что мы его спасли из «заточения», он пригласил нас в комнату с камином и усадил за стол, предложил попить чаю и стал расспрашивать, как мы будем выбираться из Фороса.
   Он предложил: Руцкой со своей командой вылетет первым, а он после того, как переговорит с прибывшими членами ГКЧП, вылетит следом на своем самолете.
   Затем Горбачев стал расписывать, как по старому приемнику VEF, который он нашел на чердаке, получал информацию о том, что происходит в Москве, как он, записавшись на видеокамеру, порезал на куски видеопленку и передал ее «на волю»... Я его прервал и предложил поговорить отдельно, без свидетелей. Он, я и Силаев вышли в другую комнату, где я и предложил свой вариант его доставки в Москву. После некоторых колебаний он нехотя согласился лететь на моем самолете, но при этом попросил, чтобы ему дали возможность предварительно встретиться с Лукьяновым.
   Когда мы вышли после беседы с Горбачевым, по лестнице со второго этажа нам навстречу медленно спускалась бледная Раиса Максимовна. Увидев меня, она улыбнулась и сказала: «Большое спасибо вам, Александр Владимирович, что вы прилетели спасать нас».
   Мы уехали на аэродром готовить самолет. Подъехав к правительственному залу ожидания, я с группой автоматчиков остался ждать Горбачева, никому не говоря, что он летит с нами. Президентский самолет, уже готовый к вылету, тоже ждал своего хозяина.
   Через час появился эскорт машин с Горбачевым, его семьей и членами ГКЧП. Мои автоматчики отсекли машину Горбачева и отправили к нашему самолету. Членам ГКЧП с моей охраной (под командованием генерала Дунаева) я предложил вылететь на президентском самолете после того, как взлетим мы. Забрав с собой Владимира Александровича Крючкова (по-другому я поступить не мог, так как в 1988 году он лично – председатель КГБ СССР – занимался моим освобождением из пакистанского плена), я отправился с ним к своему самолету. Чета Горбачевых была уже на борту, заняв правительственный салон. Через 15 минут мы взлетели и взяли курс на Москву.
   Президент СССР и его семья ликовали. Я предложил поужинать и по поводу удачи выпить. Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна не отказались. Если бы кто мог посмотреть тогда со стороны на нашу веселую компанию, подумал бы, что встретились очень близкие друзья, которым пришлось пережить долгую разлуку. Пока летели, состоялся не только очередной рассказ о «заточении» в Форосе, но и раздача портфелей: Силаеву предложили пост премьер-министра СССР, Бакатину и Примакову – не только министерские портфели, но и должности заместителей премьер-министра. Офицерам – очередные воинские звания.

Возвращение в Москву
   Подлетая к Москве, я запросил посадку. На пробеге после посадки нам приказали зарулить во Внуково-2. Подруливая к правительственному аэровокзалу, в иллюминатор я увидел, что перед вокзалом все спокойно. (На всякий случай я все же дал команду Владимиру Тараненко, начальнику своей охраны: если по нам откроют огонь, выпрыгнуть из самолета и вызвать огонь на себя, чтобы дать нам возможность взлететь с рулежки. Володя согласился. Я всегда, в любой обстановке доверял этому честному и мужественному человеку, ставшему впоследствии моим другом и незаменимым помощником).
   При подаче трапа все выглядело спокойно. Нас встречали две группы. Одну возглавлял министр МВД РСФСР генерал Баранников. Другую – не помню кто, но в ней были министр иностранных дел СССР Бессмертных, начальник Генерального штаба Моисеев, министр гражданской авиации СССР. Янаева в свите встречающих не было.
   После недолгих лобзаний, на которые было неловко смотреть, Горбачев дал пресс-конференцию. Мы помчались в Москву: Горбачев к себе домой, мы – в Дом Советов. Под возгласы «ура» еле-еле пробились к Дому Советов, потому что через каждые 50 метров Силаев останавливался и поднятыми руками провоцировал толпу на приветствия: «Силаев, Силаев, Силаев...». Бросив машину и Силаева, мы с охраной пошли пешком, стараясь быть не замеченными. Но это не удалось, через 100 метров нас подхватили люди и принялись скандировать: «Руцкой, Руцкой, Руцкой...». Пробившись через толпу, мы все-таки вбежали в здание.
   Я сразу же направился в приемную президента РСФСР, где мне сообщили, что Ельцин спит. Попросил разбудить. Помощник нехотя побрел в комнату отдыха Ельцина. Через 15 минут без особого энтузиазма Борис Николаевич принял меня, выслушав доклад, спросил: «Где Силаев?». Я ему показал на окно, откуда слышался шум: перед собравшимися выступал Силаев. Прислушавшись, Ельцин поморщился: видимо, ему, как и мне, был неприятен неискренний пафос премьера.
   Помолчав несколько минут, Ельцин позвал своего помощника Суханова и приказал принести что-нибудь выпить и закусить. Выпив три рюмки и рассказав, как прошло «освобождение» Горбачева, о чем беседовали в самолете (из соображений этики я не стал полностью рассказывать о раздаче портфелей), я простился и ушел.
   Придя в свой кабинет, упал на диван. Три ночи без сна сделали свое дело. Проснулся от гула за окном – на площади перед Домом Советов шел митинг. Приведя, себя в порядок, направился к Ельцину. В приемной мне сказали, что он с Силаевым и Хасбулатовым ушел на митинг.
   К балкону, с которого уже выступал Ельцин, направился и я. Охрана президента нехотя пропустила меня. Я встал в сторонке, передав записку с заявкой на выступление дирижеру митинга – Бурбулису. (Такую же записку подал ему и Никита Михалков. Ему ответили сразу: слова не дадут). Бурбулис, зыркнув на меня глазами-пуговицами, сквозь зубы попросил подождать. После выступления Ельцина слово предоставили Хасбулатову, затем – Силаеву, потом кому-то из крутых «демократов». Я собрался уходить и уже был в дверях на выходе с балкона, когда услышал, что Бурбулис объявил выступление вице-президента России Руцкого. Выждав, когда прекратится бурное скандирование: «Руцкой, Руцкой, Руцкой...», – произнес короткое слово благодарности защитникам Белого Дома. Под те же возгласы ушел к себе в кабинет.
   Дал команду сдать оружие, навести порядок на моем этаже и в кабинетах секретариата, а сам направился в душ. Побрился, одел чистую рубашку, глаженый костюм, привезенные сюда женой. (Семьи Ельцина, Хасбулатова, Силаева во время путча эвакуировали с государственных дач, а мои ребята с женой ждали, переживая за меня, чем все это закончится, в квартире депутатского дома на ул. Королева). Пройдясь по этажам и убедившись, что мое указание о сдаче оружия и наведению порядка выполняется, вернулся к себе.
   (Продолжение следует).
   Владимир КИБИРЕВ, публицист