Я от имени отряда дал телеграмму на Читинский обком комсомола, в которой указал, что создалась обстановка увольнений из отряда и просил направить представителя обкома комсомола. Вскоре пришел ответ-отписка: «совету отряда обеспечить порядок и дисциплину». После этого мы с комиссаром отряда Николаем Овчинниковым поехали в г. Тынду. Попали на прием к первому заместителю начальника ГлавБАМстроя товарищу В.Ф. Скакуну. Владислав Федорович обещал нам помочь. Слово сдержал: после этого нас обеспечили работой. Часть отряда занята на ст. Нагорная, а часть на копке котлованов над опоры ЛЭП-35КВ. На этот месяц мы работой загружены. А дальше? 

Есть такой вариант – в этом месяце обучиться на монтеров пути и, начиная с мая, работать на путях. На Чару же, по всей видимости, мы сможем поехать только в декабре 1979 – январе 1980. Потому что в ноябре-декабре «Малый БАМ» будет передаваться в постоянную эксплуатацию, т.е. в МПС. И все-таки, как бы там ни было, девиз отряда «Не пищать!» выдерживается. Если нужно, трудимся во вторую смену, иногда работаем и ночью. А увольняются ребята не потому, что трудно, а потому, что нет работы. Хочется, конечно, чтобы наш обком комсомола интересовался нашими делами, уделял внимание, помогал. Ведь если нельзя из Читы приехать в Якутию поинтересоваться жизнью отряда, то можно вызвать в Читу представителя отряда. Должна быть связь: отряд –  обком. Связь была, когда зав.сектором ударных комсомольских строек был П.П. Куйдин. С его уходом прервалась и связь с обкомом (с Пашей Куйдиным она продолжается). 

Мы, в свою очередь, сделаем все возможное, чтобы сохранить отряд как боевую единицу. Мы никогда не останемся в стороне от каких-либо мероприятий, проводимых СМП-577, а зачастую сами являемся инициаторами. Взять художественную самодеятельность, проведение вечера или «огонька», или спортивные соревнования. 3 февраля партком организовал встречу с отрядом «Якутский комсомолец», который известен своими славными трудовыми успехами. Отряд «Якутский комсомолец» работает на строительстве БАМа четвертый год. За это время они многое сделали. Работали на вырубке просеки, плотниками. После того как обучились на монтеров пути, приняли эстафету у бригады Камила Гараева и по земле Якутии продолжили прокладку рельсов. Те, кто передавал эстафету укладки, оставались путейцами на построенных ими участках. Часть опытных монтеров помогали молодежи Якутии осваивать профессию путейца. Они – участники укладки «золотого» звена на границе Амурской области и Якутии. Приняли эстафету, да так и укладывают рельсы до Беркакита и далее, до ст. Угольной. Сейчас мечтают о том, чтобы вести укладку «домой» – в Якутск.

Встреча проходила в ДК. Представители отряда «Якутский комсомолец» рассказали о своем отряде. Мы рассказали свою короткую биографию. Обменялись памятными подарками. Много полезного и интересного мы узнали. Было много вопросов и ответов. На память о встрече вместе сфотографировались. 

10 февраля у нас состоялась первая свадьба в отряде (имеем в виду в п. Нагорном). Женился член нашего отряда, комсомолец Василий Пальшин, который работает в отряде с самого начала его образования. Отличный работник, надежный парень. Пользуется заслуженным авторитетом и уважением у всех членов отряда. Его невеста (теперь жена) Галя приехала на строительство БАМа с родителями. Здесь они и познакомились.

День свадьбы выдался ветреным. Мороз обжигал щеки и нос. Но несмотря на это, настроение было у всех веселое, праздничное. Всем отрядом, вместе с родными жениха и невесты под гармошку прошли по центральной улице поселка. В поссовете – торжественная регистрация. Комиссар отряда Николай Овчинников вручает молодым «свидетельство о браке». Друзья и родные сердечно поздравили молодых. За праздничным столом я от имени отряда вручил молодоженам символический «диплом» и «медали». Было много пожеланий, подарков, много веселья и шуток. Конечно же, «украли» невесту, и мне (я был свидетелем) пришлось ее искать и «дорого» выкупать. Это был настоящий праздник в отряде.

Вот такие у нас дела, такая у нас жизнь.

На этом заканчиваю. До свидания. С уважением, Сергей Пермяков».

Тост «За покорение Сюльбана!»

К тому времени мы четко держали руку на пульсе событий, которые начали происходить на северах нашей области. Первая «ласточка» в лице нескольких бойцов отряда «Читинский комсомолец» в сводной бригаде уже несколько месяцев трудилась на возведении жилья в поселке Удокан. Но вдруг их в полном составе, укрепив дополнительно рядом бойцов из отряда, перебрасывают в Сюльбан. Задачу перед ними поставили жесткую: в сжатые сроки наладить добычу и переработку древесины, в основном, бруса для возрастающих с каждым днем объемов строительства жилья и объектов соцкультбыта. Надо было лететь в Чару, тем более поджимали сроки выпуска очередного совместного номера. Обычно в командировки на севера мы ездили вдвоем с фотокором Сергеем Мищенко, но так совпало, что в то время он находился в отпуске. Но одного в сложную и довольно длительную командировку длиною в две недели редактор не пустил. 

– Полетите вдвоем с практикантом, который спит и видит себя на БАМе, – сказал он. – Да и потом, я ему за хорошую работу обещал эту поездку.

Практиканта звали Валерий Симонов. Молодой блондин преддипломную стажировку проходил в другом отделе редакции, поэтому я его знал не достаточно хорошо. Да и потом, если до Чары добраться не составляло проблемы, то от Чары до Сюльбана хоть на вертолете, хоть на вездеходе попасть одному было гораздо проще. Однако редактор не внял моим доводам и кратко подвел итог дискуссии: «Или вдвоем, или никто не поедет». Пришлось принять его условия, о чемпозднее мне ни разу не довелось пожалеть.

В Чаре нам сообщили, что самое реальное транспортное средство - это два мощных грузовика известной японской фирмы, которые проходят испытания и они, судя по всему, через день-два прибудут своим ходом из Тынды. Мы дождались их на третий день. Целый день мощные «Ниссаны» ломали хребет за хребтом по дороге, которую и дорогой-то назвать можно с большой натяжкой. Скорее это было лишь направление нашего движения. Запомнился обед, которого, могу смело заявить, не пробовали многие мои коллеги. Остановка, расчехленная мелкашка, щелчок и с верхушки дерева упал глухарь. Еще щелчок и еще один глухарь. Тренога, два ведра, наполненные девственно чистым снегом, две паяльные лампы и через полчаса мы закусывали вкуснейшим мясом, запивая наивкуснейшим бульоном. Если к этому добавить тост одного из водителей «За покорение Сюльбана!» под пятьдесят граммов энзэшного спирта, то можно больше ничего и не говорить.

К ребятам, в их длинный барак, с двумя печками, мы добрались незадолго до полночи. Неизбалованные вниманием, они быстро накрыли стол и водрузили посередине оного сорокапятилитровую емкость с бражкой, настоянной на… томатной пасте. Как никогда кстати пришелся водительский тост за покорение Сюльбана. 

И так было весело, так тесно сидели за столом, что рука тянулась написать в блокноте что-нибудь о том, как придет весна и помчится бурля вода с гор, и что поток, легко кувыркающий замшелые валуны, так и не справится с этими ребятами и т.п. Но и кому интересны эти мажорно-минорные банальности?

Ранним утром, так и не прикорнув ни минуты, мы вышли из барака и невольно ощутили крутой характер этих живописных мест.

Таким они и увидели впервые Сюльбан из вертолетного иллюминатора. В начале лета шли дожди, и торопливая вода была клочковатой, мутной – как после стирки. Пока выгружали из вертолета нехитрые пожитки, один из них подошел к берегу, бросил в поток ветку, тотчас же исчезнувшую в пенной круговерти, и почтительно присвистнул... И никто, конечно, не подумал, что совсем скоро каждому из отдельной бригады отряда «Читинский комсомолец» предстоит остаться с течением один на один и кому-то суждено удержаться и двинуться вверх, а кому-то – лишиться опоры. Не думали, потому что надо было ставить палатки, монтировать пилораму, размечать просеку.

Разве только бригадир Иван Старчак, успевший познакомиться с ребятами, пока ставили постройки в Удокан, испытывал беспокойство. Ведь десант – как разведка на войне, здесь просто нельзя не доверять тому, кто рядом.

Вот почему перед отправкой на Сюльбан Старчак зашел в вагончик начальника участка и попросил забрать из бригады несколько человек, в которых он крепко сомневался. Начальник лишь недоуменно пожал плечами: «Что еще, мол, за капризы? Тебе же с ними не детей крестить?». Это он так просто сказал, потому что знал: валить лес в таежной глухомани в 120 километрах от районного центра куда сложнее всех обрядов вместе взятых. Иван тоже знал, но на споры времени не оставалось и молча вышел из вагончика.

Они торопились обжиться до заморозков. Недаром здесь говорят: июнь – еще не лето, июль – уже не лето... Из этой долины, зажатой белоснежными хребтами Кодара в Удокане, зима уходит на каникулы совсем ненадолго, лишая на это время единственной дороги, связывающей Сюльбан с Чарой. Все шло нормально: на просеке пахло свежей стружкой, забелели срубами две добротные избы, баня, росли штабеля бруса. Трудности представлялись примерно так: на улице минус сорок пять, вьюжит, но надо остаться на вторую, смену, и они остаются, и лес расступается, а потом они вваливаются в жарко натопленный дом и долго пьют горячий чай... Об этом они читали, слышали в утренних передачах, к этому были готовы. На деле все вышло куда прозаичней. Как-то повариха Саша в завтрак, обед и ужин плеснула в миски пустого горохового супа. Не изменялось меню и завтра, и послезавтра. Шутки сменились раздражением, за стол теперь садились молча. Порции стали вдвое меньше. Иван успокаивал ребят: вот-вот прилетит вертолет или пробьется через тайгу тягач. Не может же начальник участка забыть, что по всем расчетам продукты в отряде давно вышли. Оказалось, может... Заняли мяса и муки на оленеводческой стоянке, но их хватило ненадолго.

Утром бригадир вызвал Сашу Купиленко и Женю Новикова. Протянул тощий вещмешок, на дне которого лежало немножко риса да несколько сухарей, и сказал: «Сами видите, дальше тянуть некуда. Надо идти к Леприндо, на метеостанцию. Там есть рация».

Парни взяли мешок и ушли. И еще прошла неделя, прежде чем прилетел начальник участка. Оказалось, что, получив тревожное сообщение, он срочно загрузил вездеход и тронулся в путь, но при переправе через Чару машина затонула. Пришлось возвращаться, ждать вертолета. Эту неделю они прожили по-разному. Кто-то из последних сил костерил всех и вся, грозясь первым делом зажарить на костре нерадивое начальство... Но Ивану запомнилось другое. Как к заболевшему Толе Ельцову подошел Рафис Тагиров, поставил перед ним кружку чая, потом жестом фокусника выхватил две конфеты: «Возьми, остатки прежней роскоши...».

Потом приземлился вертолет. Жарить на костре начальника участка не стали (Каларский райком партии, узнав о ЧП, строго того наказал), но обиду не скрывали.

И вот что характерно: недовольство некоторых все ширилось: и фронт работ не тот, и наряды закрывают не так, как хотелось бы. Это были те, чьи фамилии Иван Старчак перечислил в прорабском вагончика перед высадкой десанта… К осени снова стало туговато с продуктами. В Нагорный полетел сам бригадир. В один день все закупил, руководители поезда оплатили спецрейс – оставалось только вылететь в Чару. И тут повисли тучи. Ежедневно Иван приезжал в Чульман, но в небе просветов не появлялось. Тогда он связался по радио с Виктором Почебутовым, оставшимся в поселке Удокан. В тот же день тот двинулся на груженом вездеходе на Сюльбан, но застал там лишь пятерых. Остальные ушли в Чару. Собрание в гостинице (сюда прилетели начальник участка и парторг) было бурным. Несколько человек написали заявления об уходе,  остальные на следующий день собрались в обратную дорогу. Когда Старчак наконец вырвался на Сюльбан, ребята работали как ни в чем ни бывало. Он не стал их воспитывать. Зачем? Те и без того прятали глаза. Рафис подошел первым, начал:

– Ты извини, что подвели отряд...

– Да ладно... Давай лучше вечером соберем ребят, решим насчет второй смены – план-то и за тех, кто ушел,надо выполнить...

Уезжая от ребят в тот раз, нам хотелось верить: в их жизни будет и еще немало рек с характером покруче сюльбановского. И всякий раз им придется оставаться с течением один на один…