Газета 'Земля'

Война в объективе. Часть 1
Незадолго до Дня Победы, 25 лет назад в такой же апрельский день, в Читинском клубе кинолюбителей я впервые увидел и взял в руки невесть как сохранившееся оружие эпохи Великой Отечественной. Особое оружие. Непривычно тяжёлое, в сравнении с современными лёгкими цифровыми камерами, с ручкой, оканчивающейся скруглённым, но остриём, способным, в крайнем случае, пробить каску врага. Но главное – три ствола-объектива на турели. Они видели Войну и Победу. Видели глазами отважных, ради кадра страшной и великой правды, забывающих о смерти, людей. Сегодня я говорю о фронтовых кинематографистах и их верном оружии – кинокамере «Аймо»…

Почти три месяца киновойны
    Если собрать и склеить воедино всю военную хронику, что была снята за весь период Великой Отечественной войны, то этот фильм длился бы беспрерывно 81 сутки!
    3 500 000 метров плёнки боёв, огня, смерти, поражений и побед великой страны – бесценной исторической хроники, за которой 258 ныне в основном неизвестных героев – фронтовых операторов. Благодаря им мы видим ту Войну.

Экранный «дебют» войны
    ...22 июня 1941 года, в 03 часов 15 минут немецко-фашистские войска пересекли границу и напали на СССР. Радио и газеты страны немедленно разнесли эту страшную новость. Но слов было мало. Врага и то, что он творил, надо было видеть и знать в лицо. И ещё более важное – видеть, как ему дают отпор. Уже на следующий день на фронт выехала первая группа военных кинодокументалистов. Через неразбериху первых дней войны, ещё необстрелянные операторы, насколько возможно быстро, смогли доставить отснятое в Москву, и уже 8 июля в распечатанном десятками тысяч копий и разосланном по всем кинотеатрам, клубам, Домам культурам и сельским кинопередвижкам СССР «Союзкиножурнале» №63, люди увидели первые фронтовые кадры. С этого момента репортажи с фронта стали основным содержанием «Союзкиножурнала», который выходил дважды в месяц почти до самого конца войны.

Киношники были не готовы
    Несмотря на оперативный отклик на начало войны, наша кинохроника по-настоящему оказалась не готова к съёмкам на фронте ни в организационном, ни в творческом, ни в техническом плане. Подавляющее число «военных» операторов имели опыт съёмок лишь «победных» штабных учений Красной армии. Сказывалось и то, что в отечественной довоенной хронике существовало немало определённых жанрово-тематических стереотипов – съёмка наиболее эффектных событий из жизни страны: пышные военные и спортивные парады, яркие советские праздники, правительственные приёмы, визиты важных иноземных персон, торжественные пуски заводов-гигантов, ГЭС (тот же Днепрогэс) и т.д. и т.п. Иными словами интересного, но «официоза». Такие съёмки были заранее строго отрепетированы. Каждый кадр тщательно продумывался. Всё снималось в основном большими, неподъёмными одним человеком, стационарными камерами (до 85 кг и более), установленными на штативах. Ставился специальный свет. Работать было комфортно. Но! Вылезти с подобным съёмочным «агрегатом», да ещё на штативе (о специальном освещении и речи не идёт), в условиях боя – гарантия получения пули при первой же попытке съёмки. Нечего было говорить и о «сценарии» происходящего и выгодных точках съёмки сражения – боевые действия были слишком стремительны и непредсказуемы.

Чем снимать войну?
    Деятельность будущих советских фронтовых операторов стопорила ещё одна проблема. Тяжёлая. Техническая. В СССР не было своих лёгких, репортажных кинокамер... Совсем! До войны закупали в единичных экземплярах у американцев лёгкую, ручную, ныне механическую «Аймо» («Eyemo» – фирма Bell & Howell). Распоряжением самого Сталина пришлось срочно выписывать дополнительную партию этого дорогостоящего съёмочного аппарата. (Была ещё советская камера КС – абсолютно точная копия американской, но выпускалась штучно и была не менее дорогой).
    Железно-чугунная «боевая» «Аймо» (см. иллюстрацию-заставку) имела на специальной турели три объектива с различным фокусным расстоянием. («Зумов», которые имеются сегодня в любой видеокамере и цифровом фотоаппарате, позволяющих не сходя с места приближать или удалять изображение, тогда не существовало).

«Лёгенькая» «Аймо» и риск оператора
    Весила лёгкая «Аймо» далеко не «легко» – около 5 килограммов (с одним объективом – 3,5 кг). Никаких плечевых штативов-упоров не имела. Внизу торчала ручка и всё. Благодаря этой ручке, кинокамера, учитывая свой вес, могла в критических обстоятельствах, как было отмечено выше, превратиться в грозное ударное оружие ближнего действия (без последующих повреждений корпуса и объективов). К тому же, вес камеры прибавляла ещё и кассета с киноплёнкой («бобышка», как её называли операторы) – ровно на половину килограмма. Бобышка вмещала 30 метров плёнки – её хватало всего на одну (!) минуту съёмки. Поскольку работала камера от пружины всего 30 секунд, то её приходилось периодически заводить вновь (ручка походила на увеличенную от механической пружинной бритвы). А теперь представьте – идёт ожесточённый бой или бомбёжка: свистят пули, рвутся снаряды, бомбы, мины, гранаты... А оператор прямо в гуще этого ада должен вести не только съёмку, но ещё и успевать там же перезаряжать в светонепроницаемом спецмешке плёнку в камере, а отснятую паковать в чёрную фотобумагу. И опять снимать до следующей перезарядки!
    Поскольку «Аймо» были страшно дорогими, потеря камеры или её умышленная порча грозили трибуналом. Кроме стандартного набора фронтового оператора (камера, лёгкий штатив, плёнка) в комплект обязательно входил пистолет.

Кинокамера для… «мальчиков»
    С первых же командировок на фронт выяснилось, что наиболее эффективно с такой камерой, как «Аймо», могут работать сразу, без подготовки, вовсе не прославленные и знаменитые советские операторы, а их... ассистенты. Дело в том, что именно ассистентам работающие на солидной стационарной аппаратуре маститые «съёмщики», поручали проводить досъёмки всякой «мелочи», которая могла пригодится при монтаже основного, главного материала фильма (киноочерка, сюжета). В боевых условиях именно эти «мальчики» бывшие на «операторских побегушках» с привычными лёгкими «Аймо» действовали гораздо быстрее и профессиональней, нежели их старшие коллеги по цеху.

Кто и как шёл на кинофронт?
    Подавляющее число кинематографистов, включая работников кинохроники, оказались на войне вовсе не по закону о всеобщей мобилизации. Почти все имели «бронь» (как выяснилось позже, работа в тылу, на эвакуированных студиях была такой же важной и крайне необходимой людям), но на фронт рвалось большинство советских киношников. Шли и стар, и млад. Ушёл в 1941-м на съёмки сражений Великой Отечественной, недоучившийся до конца, весь четвёртый курс операторского факультета ВГИКа. Треть мальчишек-операторов, заглянувших объективами в пасть войне, не вернулось. Попал на фронт и старейший русский оператор Пётр Васильевич Ермолов (р. 1887 г.), участник и кинохроникёр ещё Первой мировой войны! Старый мастер завалил киноруководство заявлениями с требованиями отправить его на передовую, убеждая, что немалый его возраст – не помеха, а операторский опыт, в том числе и фронтовых съёмок, таков, что он ещё даст сто очков любому молодому да прыткому. Так оно и получилось...
    «Плачьте, но снимайте»: когда операторы в шоке. Правда и ложь о цензуре в кинохронике войны. Эта страшная, опасная «паническая» съёмка. Оператор наносит личный удар «люфтваффе». Когда «один хороший фильм стоит нескольких дивизий...» Камнями по кинохроникёрам!..
    Об этом в следующей нашей встрече.
    Сергей Балахнин, иллюстрации автора