Когда повезло в первый раз, мне было восемнадцать, и я имела смутные представления о том, какими должны быть отношения со свекровью. Людмилу Марковну этот вопрос тоже особо не волновал. За пять лет нашего сосуществования на одной жилплощади, мы встречались неоднократно. По большей части – в дверях. Мы всегда мило улыбались друг другу и говорили о погоде. Делить нам было нечего. Мой сын её не интересовал, свой, видимо, тоже. Да и я с годами стала утрачивать к её сыну всякий интерес. Кухней мы пользовались редко и не по назначению. Я занимала её обычно по ночам – готовилась к сессиям в перерывах между вечерними и утренними кормлениями. А Людмила Марковна спасала там человечество. Сначала со Свидетелями Иеговы, потом – с маркетологами из «Герболайфа», позднее – с кем-то ещё. Я благодарна ей за все эти годы, прожитые вместе. Особенно за то, что она не «спасла» меня. Иначе, пришлось бы нам на пару пускать пузыри в клинике Кащенко. В настоящее время Людмила Марковна отдыхает там от трудов.

    Со второй свекровью Генриеттой Петровной – мне повезло снова. Мы полюбили друг друга страстно и деятельно. Она работала в школе. Зарплату имела смешную, а коммунистическую закваску – серьёзную. «Деньги в жизни – не главное», – говорила она. Я не спорила, но, слава богу, к тому времени уже начала хорошо зарабатывать. И стала делать ей дорогие подарки. Генриетта Петровна принимала их как личное оскорбление – быстро прятала в шкаф, не распаковывая. Она же, в свою очередь, каждый день через весь город отводила моего сына от первого брака в музыкальную школу. Сын орал и сопротивлялся. И чем больше он орал, тем яростнее она его туда отводила.  Двадцать пять лет педагогического стажа – это не шутка. 

    Как филолог филолога, мне хотелось порадовать её своей любовью к чтению. Но не тут-то было.

    – Ты думаешь, мне никогда не хотелось полежать на диване с книжечкой? 

    – И что же Вам мешало? – участливо спросила я, но ответа на этот вопрос я так и не узнала. Генриетта Петровна замкнулась в себе с чувством оскорблённой добродетели. Страницы многочисленных книг её весьма приличной библиотеки  навсегда остались не разрезанными.

    Но однажды и эта любовь закончилась. Раз и навсегда. В один прекрасный день моя свекровь сказала сакраментальную фразу: 

    – А ты подумала, как я буду воспитывать твоего ребёнка, если ты умрёшь?

    – Вы знаете, Генриетта Петровна, я всегда считала, что Вы умрёте раньше, – честно ответила я, и этот этап в моей жизни раз и навсегда закончился. Я до сих пор не могу понять, с кем я, собственно, развелась: с ней или с её сыном. Но теперь это не важно…

    Третью мою свекровь звали «тётя Дуся». С самого начала она произвела на меня впечатление простого и открытого человека. И всё у нас сразу пошло просто и по-домашнему. Деньги зарабатываю я, домом занимается – она. От первого же обеда «по-домашнему», меня, пардон, вырвало раз пять. До этого дня я понятия не имела, что  комбинжир – это пищевой продукт, а не смазочное средство. Но теперь я узнала это, и ещё много чего нового. Например то, что даже египетский хлопок – самое прочное постельное полотно может разлезться на куски после первой же стирки. Через некоторое время я стала замечать, что от моего нижнего белья подозрительно пахнет кошачьей мочой. «Я его в кресло кинула: все сушилки были заняты», – объяснила тётя Дуся. Это недешёвое французское бельё я сразу выбросила. Но тёти Дусин сын после этого стал как-то утрачивать ко мне сексуальный интерес. Однажды я нашла в нашей с мужем спальне рассыпанные иголки. Я никогда в жизни не шила, и никого не просила шить. Объяснений по этому поводу я так и не добилась, но с мужем мы стали скандалить чаще и по полной программе. Позже я стала замечать, что после всех домашних трапез меня слегка подташнивает. «Ты, поди, беременна», – говорила свекровь, но я подозревала, что она подсыпает мне в суп тараканьей отравы. 

    С третьим мужем мы давно уже не живём, но о тёте Дусе я тоже вспоминаю с благодарностью. Она легко могла меня отравить. Причём, вполне легитимным способом. Но почему-то этого не сделала. Наверное, из-за любви. Мне с этим всегда везло. Все мои свекрови меня любили. И, похоже, от этой святой материнской любви мне никуда не уйти. 

    Мой новый избранник – Поль живёт в Париже. Приезжает почти каждый месяц, звонит каждый день. А вот писем писать не любит. Зато часто пишет его мама – Франсуаза. Она лучше знает русский. Недавно прислала открытку по электронной почте: две змеи сплелись в танце, а вокруг – сердечки. И подпись: «Поговорим о странностях любви…». Поговорить я не против. Отчего не поговорить… Но вот чем эта  материнская любовь обернётся на этот раз? Признаться, по-французски свекрови меня ещё не любили. Но, может быть, и вправду – повезёт.