Было обычное, счастливое, довоенное детство. Бабушка, Серафима Николаевна –учительница, мама – врач-окулист, папа – хирург. Деда не помнит: погиб в финскую. Жили в прекрасном краю: благодатная природа, вокруг леса, во дворах – сады. Город стоял на берегу реки Смотрич, а недалеко – Днестр и Днестровское водохранилище, где Вера отдыхала с родителями. 

    Вся эта красота исчезла с началом Великой Отечественной войны. В июне 1941 года потемнели небо и вода, пожухли леса, в сердцах людских поселились страх и ужас. Пошли первые вести о бомбёжках, убитых и раненых на Украине. Вале было всего-то 6 лет, но детство внезапно оборвалось. 

    Дом родителей стал явочной квартирой, а вскоре – штабом партизанского отряда. Отец – Павлюк Александр Александрович – его командиром. В дом Павлюков приходили все вести с фронтов. 

    Как-то прожили 1942 год, но в декабре в город, прорвав оборону наших войск, ворвались фашисты. Горело всё, что могло гореть. Крик, стон и плач в клубах огня. Вера Владимировна вспоминает: «Мне было 6 лет, когда в дом ворвались фашисты. За волосы выволокли бабушку, маму, меня вместе с куклой во двор. Фашист пытался вырвать у меня куклу, расцарапал мне руки, схватил куклу за голову, оторвал её, бросил под ноги, что-то громко кричал». 

    Но наш дом всё равно оставался местом сбора жителей! По ночам здесь пекли хлеб, собирали продукты, табак, вязали носки и варежки, отправляли партизанам. За работой пели красивые, но грустные песни. Дни и ночи превратились в настоящий ад. В дыму кричали, плакали, кого-то звали люди. Лаяли собаки и везде валялись окровавленные трупы горожан – взрослых и детей. Кого могли схватить (особенно детей), бросали в машины и увозили в гестапо (отдел находился на территории бывшего пионерского лагеря). Среди схваченных оказались я, мама, бабушка, соседи. Нас избивали, допрашивали, спрашивали: «Где отец? Где партизаны?»

    Всех взрослых, в том числе Валину маму Анну, угнали рыть окопы, укрепления. Она простудилась, заболела, её больную пытали, требовали сказать: «Где партизаны? Где командир?» Но она ничего не сказала. Ослабленная, мать умерла от туберкулёза.

    Каким-то чудом бабушка сохранила все документы партизанского штаба, завернула их в знамя и замуровала под камнями в каменной стене. Долго искали их и нашли советские разведчики уже после войны. 

    Бабушка спасла и внучку, заменив ей фамилию и отчество на свои, чтобы не знали, что она дочь партизанского командира. Но и это не спасло ребёнка от фашистского плена – Валю увезли в концлагерь в г. Черновцы. Ад размещался в турецкой крепости. День и ночь дымился крематорий… Фашисты брали у пленных кровь для своих раненых солдат, проводили какие-то опыты на детях и тех, кто ослаб, по транспортёру отправляли в газовую камеру. Поистине, нет более ужасного зрелища на белом свете, чем дети и война. Валентина при жизни успела пройти все круги преисподней.

    Мы были серыми, как соль,

    …вслед за другим поэтом – Л. Щасной – говорит рано повзрослевший ребёнок.

    Девочка рано узнала, что такое фашизм, она не только видела это своими, уже не детскими глазами, а испытала своей неокрепшей душой, слабеньким телом и умом. Это была жуткая, жестокая «школа выживания». Колючая проволока, охранники с собаками, пули, виселицы – всё это видела малышка, которой бы в куклы играть… Горе, слёзы, кровь рано сделали Валю взрослой, но она не озлобилась. Не очерствела душа, так как всё человеческое заложено было в ней родителями и бабушкой.

    Каким-то чудом воспитателем в концлагере оказалась Вероника Васильевна Полищук (не с помощью ли партизан попала она туда, чтобы помогать несчастным?..) Воспитатель оберегала детей, как могла. А фашисты всё что-то «вынюхивали», за кем-то охотились: видимо, продолжали искать дочь партизанского командира…

    Часто брали у девочки кровь, но не убивали. Ждали, когда за ней придёт отец. Делали засады. Воспитатель пыталась помочь девочке бежать, но это было трудно. Везде были собаки, охрана. Однажды Веру схватили, били, не давали пить. Еле живую выбросили во двор. Вероника Васильевна прятала больную девочку в яме, завалив её хламом, ветошью. «Низкий поклон ей за мою жизнь, за всё», – говорит Валентина.

    Между тем, Красная Армия наступала, и весной 1944 года вошла в город. Фашисты заметали следы преступлений: не успев сжечь трупы, они бросали и живых, и полуживых детей в колодцы и ямы. Кругом была кровь, смрад жуткий. Валю и ещё двух девочек нашли среди трупов в канаве случайно – какая-то женщина подобрала Валю, унесла домой. Звали её Евдокия Ковтун. 

    Выхаживать найдёныша было трудно и страшно, давили голод, нужда, поэтому женщина сдала девочку в детский дом. В окрестностях ещё рыскали фашисты, а в детском доме заживляли душевные и физические раны 500 детей. Болели часто. Хворых лечили травами и ненавистным рыбьим жиром. Голодали. Вместо хлеба в детдомовском меню были мамалыга, крутая кукурузная каша, которую резали на куски. Помогали жители окрестных деревень – пекли какой-никакой, но хлеб. Вроде из муки, он был чёрный, хрустел на зубах, не от сахара – от песка. А настоящего хлеба не видели долго ещё после войны, т.к. были засуха, голод. 

    Весной шли на поля, отыскивали картошку, и здесь же на поле съедали. Но держались, в любую погоду подъём был в 7 часов утра, зарядка обязательна...

    Отец много раз пытался найти дочь, документы родных. Летом 1944 года его выследило гестапо. Пытали. Полуживого выбросили во дворе дома. Трое суток не давали никому подойти к нему, умирающему. Кто пытался прорваться – хватали, уводили, расстреливали. 

    Всех замученных, расстрелянных горожан уже после войны собрали в одном месте – в Каменце-Подольске, в парке им. Тараса Шевченко. Захоронили. Позже здесь открыли мемориал. В списках захороненных есть фамилии отца и… Вали (все думали, что девочка погибла). 

    В партизанском отряде редактором газеты был Щур А. Т. Отец просил найти его единственную дочь и помочь всем, чем можно. Щур написал статьи, книги о партизанах, о командире и его дочери. Он искал её 16 лет, и нашёл, когда она уже жила в Забайкалье! 

    В 1980 году Валентину пригласили в г. Каменец-Подольский на встречу с партизанами и подпольщиками. На встрече гостье выдали фотографии, документы. Подробно узнала она о том, что не сохранила детская память. Верный памяти командира Щур сопровождал её всюду – по местам войны, в музеи, на мемориал. В парке, рядом с обелиском есть стена, где высечены и обведены красной краской фамилии людей, живущих в разных регионах СССР. Здесь есть и фамилия Валентины. 

    Из архивов Валентина получила все документы, подтверждающие её жизнь в оккупации, вручили удостоверение – теперь она имела право на льготы, установленные для несовершеннолетних узников фашистских концлагерей второй мировой войны.

    После войны Валентина закончила культпросветучилище в Черновцах, работала культработником, затем директором Дворца культуры. Позже обучалась в текстильном техникуме, работала технологом на ткацкой фабрике. Встретила хорошего молодого человека, солдата. Сам он из Горьковской области, но служил на Украине. Жить в тех краях было очень трудно, поэтому уехали в далёкое неизведанное Забайкалье. Так и остались тут. Муж был военным, шахтёром, механизатором. Жили в колхозе, вырастили пятерых детей. Есть 13 внуков, 6 правнуков. Жизнь продолжается.

    О своей судьбе Валентина долгие годы боялась говорить: отношение к узникам концлагерей было, как к врагам народа. Боялась за своих близких и родных. И сейчас говорит о них скупо – мало ли… О себе может сказать смело, что трудно ребёнку, искалеченному войной, вырасти порядочным, добрым, всё понимающим человеком. У неё получилось.

    Росла среди партизан, подпольщиков, врагов и предателей, но война, свидетелем которой она стала с младенчества, не убила в ней человечность, веру в добро, в людей. Она ветеран труда, инвалид 2-й группы, была комсомолкой, членом КПСС, депутатом. 

    А ещё Валентина (она же – Вера Владимировна) – необыкновенная певунья, участница художественной самодеятельности, лауреат областного конкурса солистов хора. Вот и при встрече со мной она пропела прекрасным, уверенным душевным голосом песни на украинском и русском языках. Всем пожелала не знать войны, разлуки, горя, смерти близких. Чтобы у всех детей были родители...

    Ей трудно было вспоминать о прошлом, ворошить пепел войны. Но и рассказ этот со слезами на глазах и комом в горле, был нужен, чтобы ещё раз вспомнили, поняли, не повторили.

    Чем дальше мы уходим от войны,

    Раиса Самойлова, председатель общественной организации «Дети войны» г. Читы