Всё у нас было обычно, как у всех. Дом в Воронеже с большим садом, работа у родителей на военном заводе, и нас двое – я и братишка Андрей. 

    Андрюшка – всеобщий любимец. Отличник, тихоня, всегда болезненный и слабый, по мнению мамы и бабушки. На него у них была вся надежда – выучится, женится, опорой и поддержкой будет. «А Маринку хотя бы в техникум какой пристроить», – не раз слышала я слова бабушки. Поначалу обидно было до слёз, потом привыкла и поняла, что назло всем, как бы ни было трудно, стану «человеком» сама.

    В конце семидесятых родители жили дружно, хорошо зарабатывали, были молоды, легки на подъём и полны советского оптимизма. Отцу предложили работу с повышением в Бурятии – собрались и поехали, дальше – Забайкалье, которое стало для меня родиной, для них – последним пристанищем. В Чите Андрей поступил в политехнический институт, я – в медицинский. Учились мы оба хорошо, но настали тяжёлые для всей страны времена, и родителям приходилось туго. С небольшим промежутком во времени отца и маму сократили с работы, и тогда мы перебивались их случайными заработками и калымами, со своей маленькой пенсией помогала бабушка.

    Брат родителей не подвёл – умница, красный диплом, устроился на хорошую работу. Благополучие длилось не долго – Андрей начал выпивать. Сначала с друзьями, коллегами и только по пятницам, дальше – больше. Стали случаться запои по нескольку дней и как результат – увольнение с работы. Не поняли, не поддержали, обидели – хорохорился он поначалу, зарабатывая тем, что писал курсовые и дипломные работы, немного занимался репетиторством. Но и это быстро закончилось. К этому времени и я уже получила диплом специалиста и устроилась на работу в городскую поликлинику. Работа была моей отдушиной, в неё я окунулась с головой. Только возле пациентов забывался домашний кошмар с пьяными разборками, бранью и извинениями, бесконечным выпрашиванием денег на очередную бутылку. Возразить, пожурить брата было невозможно – мама была за него горой. Самое страшное, что она оправдывала и находила объяснения всем его поступкам, какими бы всё более мерзкими они ни становились.

    Однажды на работе мне предложили командировку в районный центр. Специалистов моего профиля в селе не было несколько лет, работы предстояло много, но решив, что заработать приличные деньги совсем не мешает и нервы от домашних передряг успокоить тоже, я согласилась. Два месяца пролетели незаметно. Тишина, работа, гостиница – вот и все развлечения. По дому к концу командировки заскучала. Купила всем гостинцы но, душа оборвалась, когда приехав, увидела на кухне пьяную маму. На следующий день картина повторилась, и ещё через день тоже. Но и своим поступкам она находила объяснение – чтобы Андрюшке меньше досталось. Так продолжалось несколько месяцев. Беседы, скандалы, уговоры были бесполезны, и я снова уехала в село. Дружный коллектив, опытные доктора стали для меня семьёй – с ними я советовалась, у них училась, приобретала драгоценный опыт.

    Вернувшись домой в очередной раз, решила взяться за мамину болезнь серьёзно. Были психологи, лечение, долгие-долгие разговоры, в основном о брате, о том, как помочь ему. Отец от семейных дрязг устранился, работал посменно сторожем, в рюмку почти не заглядывал. Наверное, любовь к Андрюхе и печаль за него помогли маме остановиться и заняться его здоровьем. У меня к тому времени в сельской больнице появилась сердечная привязанность – я встретила мужчину, с которым чувствовала себя желанной, нужной и любимой. Но, как в плохом кино, мужчина оказался женат, а я ждала от него ребёнка. Ситуация не новая, но для меня это был настоящий шок. И всё же я решила рожать – время было уже на пределе, другого шанса могло и не быть.

    Всё благополучно закончилось – у меня на руках лежал долгожданный и самый любимый мой человечек, моя дочка, славная моя Алёнка. Жена Николая трагически погибла, остался от неё ребёнок, девочка-подросток. Но, несмотря на то, что отношения продолжались, он стал вдовцом,  ни руки, ни сердца он мне не предложил, и дочка стала только моей – с моей фамилией, с моим отчеством. На первых порах мне пришлось жить в родительском доме. Всё же надеялась, что помогут, поддержат, и моя малышка изменит атмосферу приближающейся беды. Я чувствовала, как будто знала, что произойдёт что-то страшное. Уехала, а исполнилось Алёнке девять месяцев – нашла хорошую, надёжную няню и вышла на работу. С мамой разговаривали ежедневно, стали налаживаться настоящие отношения, какие, по моему пониманию, должны быть между матерью и дочерью. И вдруг инсульт, двенадцать дней реанимации и телефонный звонок брата: «Нет больше мамы, сеструха!»

    Потеря была страшной и вдвойне, втройне горькой от того, что не договорили, многое не успели, не сделали… Как в страшном сне прошли похороны, сердце рвалось от боли потери и переживаний за своего ребёнка, которого оставила на чужих людей. Исполнив свой долг, уехала теперь уже домой, к дочке. Переживала, боялась телефонных звонков, думала, что, может быть, обойдётся, но не обошлось. Андрей ушёл вслед за мамой, погубив всё – молодость, ум, здоровье. Чаша весов, на которой стояла бутылка, перевесила всё. Были ещё одни похороны. На этот раз без слёз. Только злость, усталость и… облегчение. Да, облегчение, что уже не страдает, не мучается, пусть уже деградировавший полностью, но ведь человек.

    – Через год тихо ушёл отец. Все трое – самые близкие и родные люди теперь рядом, в одной кладбищенской ограде, и если существует загробная жизнь, наверное, в полном покое и взаимопонимании. 

    На кладбище почему-то слёз нет. Торопят дела. Дома ждёт Алёнка. Подрастает дочка, а с отцом её отношения так и не сложились – вроде есть муж и отец, а вроде и нет. Наши проблемы – наши, его – общие, но на это я уже внимания особо не обращаю. Теперь, после стольких лет работы, имея за плечами жизненный опыт, я пониманию, что всё могу сама. Я многое знаю, многое умею и могу. Уверена, что с дочкой мы – единое целое, расколоть, разбить и уничтожить которое невозможно. Ниточке, которая нас связывает, я не дам, не позволю лопнуть никогда.

    Марина А.