«Атомный кастинг»

    16 июня 1945-го американцы рванули в пустыне, неподалёку от Аламогордо первый атомный заряд, 8 и 9 августа сбросили «Малыша» и «Толстяка» на Хиросиму и Нагасаки и спешно готовились к атомным бомбардировкам СССР. Через пару лет, в 1947-м на столе куратора советской атомной программы Лаврентия Павловича Берии лежало несколько конвертов. В конвертах – анкеты кинооператоров – «суперменов» – кандидатов на работу с... «Грибом». Уже тогда было ясно – новое сверхоружие надо не только изготавливать, испытывать, но и снимать, как оно «работает» с целью его дальнейшего изучения, создания соответствующих архивов и использования отснятого материала в качестве учебных пособий.

    Кандидатами в «атомные» операторы оказались вовсе не «супермены», а обычные молодые парни, недавно окончившие операторский факультет ВГИКа и отрабатывающие по распределению положенные два года на различных киностудиях страны. Были операторы постарше и со стажем. Кандидаты даже понятия не имели, что принимают участие в необычном «кастинге» и незаметно проверяются спецслужбами. (В проверку входила обязательная командировка на съёмку какого-либо засекреченного военного объекта).

    В конечном итоге была собрана группа более 50 человек, включая даже одну девушку. В 1949 году кандидатов ввели в курс дела, немедленно строго «засекретили» (подписка о неразглашении – 40 лет) и распределили на различные атомные полигоны и «мобильные» испытательные группы. Некоторые отправились прямиком на Семипалатинский – снимать взрыв ядерного устройства РДС-1 (29 августа 1949 года) – первой советской атомной бомбы (см. фото).

    

Аппаратура «атомного» кино

    Ядерные взрывы, в зависимости от мощности, снимались с различных расстояний: атомные бомбы – от 3 до 5 километров, водородные (термоядерные): от 25 километров и далее. Кинокамеры использовали в основном отечественного производства со специальными автоматическими светофильтрами на объективе, которые открывались по механическому таймеру. В момент вспышки в эпицентре взрыва они были едва открыты, затем, по мере её уменьшения, шторки светофильтров начинали открываться. Использовались и высокоскоростные фото-кинорегистраторы – «хитрые» камеры, где плёнка склеенная в кольцо вообще... не двигалась! Двигалась маленькая, быстровращающаяся призма, фиксирующая кадрики на плёнке со скоростью от 200 до 8000 кадров в секунду (для сравнения – «обычный» фильм снимается со скоростью 24 к/сек.)! В результате появляется возможность видеть все стадии взрыва (от вспышки до Гриба) максимально во всех подробностях.

    

Рядом со сверхсмертью

    По признаниям целого ряда «атомных» операторов, как отечественных, так и зарубежных, съёмка ядерного взрыва всегда была весьма тяжёлым психологическим испытанием по вполне понятным причинам. Неприятные ощущения уже появлялись, когда в преддверии воздушных испытаний атомную или водородную бомбу крепили к самолёту-носителю.

    За несколько секунд до подрыва некоторые операторы нередко испытывали ощущения неизбежного «конца света», но усилием воли продолжали работу. Подавляла и вспышка во много раз превышающая светимость солнца, но много хуже угнетал низкочастотный, а затем и более «высокий», «валящий с ног» громовой, по истине «адский» грохот сопровождающий взрыв, взрывная волна и рост зловещего в своей апокалипсической красоте ядерного «гриба». Один из американских «атомных» операторов вспоминал, как ему пришлось снимать стадо свиней в зоне поражения: «Некоторые из них ещё визжали, а в воздухе стоял запах горелого мяса. Картина была тошнотворной. На какой-то момент мне даже не захотелось жить...».

    Немногим комфортней было операторам, которые «специализировались» на съёмках взрывов с воздуха. В 1950-х для сброса ядерного и термоядерного боезаряда использовался один из самых больших тогда, советских самолётов - бомбардировщик «Ту-16». Его сопровождал самолёт-лаборатория «Ту-4» (также мог использоваться как носитель ядерного оружия). Бомбу сбрасывали чаше всего с высоты 10-12 км. Летела она в свободном падении около минуты. Пилоты, зная точно, когда произойдёт подрыв давали сигнал учёным и оператору.

    

Подрыв! Съёмка!

    «Родные» иллюминаторы «Ту-4» были небольшими и имели мутные стёкла. Снимать было очень неудобно. Наиболее неприятной, как и при наземных съёмках, была ослепительная вспышка, которая полыхала в зависимости от мощности заряда: от 1 до 10-12 секунд. На такой «ядерный» свет смотреть незащищёнными глазами было очень опасно. Съёмка велась длинными фрагментами, чаше всего со штатива, пристыкованного к полу самолёта.

    Вскоре киношникам работающим в разных точках страны выделили свои авиатранспорты (три самолёта). По рекомендации одного из операторов, для удобства работы, в борту вырезали иллюминатор 50х60 сантиметра, куда теперь легко входила камера с тремя объективами на турели. И всё же, несмотря ни на что работа оператора даже на «своём» самолёте, была очень опасна, поскольку тот при сильной ударной волне испытывал эффект опрокидывания и резко сползал набок. Не случайно, особенно в 1950-х годах, когда полным ходом шли испытания ядерного оружия, у «атомных» операторов, несмотря ни на какие предосторожности, на лице был «фирменный знак» – под правым глазом красовался вечный синяк, а на лице нередко были ссадины и царапины. Причина? Камеры того времени, включая и зарубежные (немецкие, французские, американские) не имели пластичной, губчатой предохранительной резины вокруг металлического обода оптического видоискателя и «атомные» операторы во время ударной волны взрыва, случалось, разбивали лицо в кровь и получали синяки под глазом.

    Помимо угрозы опрокидывания самолётов в зоне действия взрывной волны, была угроза поражения… камнями, разного рода осколками, не испарившимися во время вспышки взрыва, а поднятыми на многие километры в атмосферу и теперь несущимися вниз. Такие «метеориты» вполне могли пробить обшивку самолёта. Не случайно пилоты и весь персонал работающих на борту специалистов, имели при себе парашюты.

    

«Невесты» атомного взрыва

    Самолёты, предназначенные для сброса смертоносного груза и сопровождающие самолёты наблюдения перед полётом, окрашивались особой белой краской на основе двуокиси титана для максимального светоотражения вспышки взрыва и её термического воздействия. После каждого испытания почерневшие фюзеляжи окрашивались вновь. Самолёты принимали такой эффектный, торжественный вид, что их сравнивали с белыми одеяниями и фатой… невесты. Так их нередко и назвали – «невестами».

    

Сквозь ядерный гриб

    Ещё большую опасность представляли и следующие воздушные съёмки и исследования учёных. Особенно в программе первых испытаний ядерного оружия. Крылатый гигант – «бомбовоз» сбрасывал смертоносное «устройство» в заданной точке. Происходил взрыв. Дозиметристы на борту сопровождающего бомбардировщик самолёта-лаборатории замеряли радиацию: вначале в пяти километрах от ядерного облака, далее замерялась радиоактивность по мере приближения к нему. Наконец происходило самое жуткое – самолёт влетал прямо в дымно-туманный ядерный ад и производил замеры там! Оператор же как мог успевал фиксировать все фазы развития и последующей «гибели» ядерного «гриба».

    

Снимать можно – видеть… нельзя!

    Самым обидным и раздражающим для «атомных» операторов было то, что они никогда не видели снятого материала. Если плёнка была чёрно-белой – её проявляли в небольшой лаборатории, которая имелась при каждом полигоне. Цвет, которого было значительно больше, отправляли на обработку прямо в Москву. С полученным изображением тут же начинали работать учёные.

    

Радиация и «атомные» операторы

    Несмотря на получаемые время от времени дозы облучения и даже последующую «радиоактивную» инвалидность, иные «атомные» операторы дожили до преклонных лет (некоторые живы и по ныне), даже завели детей. Хотя было и немало тех, что ушли из жизни из онкологических отделений госпиталей.

    P.S. 5 августа 1963 года СССР, США и Великобритания подписали Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в трёх средах: в атмосфере, под водой и в космическом пространстве. В настоящее время участниками Договора является 131 государство. У некоторых «ядерных» фильмов (не более сотни) был снят гриф «секретно» и теперь их может увидеть каждый, остальные 7-8 тысяч фильмов по обе стороны Атлантики и по сей день остаются засекреченными.

    Сергей БАЛАХНИН, иллюстрации автора