И дольше века длится жизнь

    За долгие годы работы в газете не раз доводилось встречаться с этим мужественным, волевым человеком, который всегда жил по совести. Недавно встретились вновь – в Петровск-Забайкальском комплексном центре социального обслуживания населения «Ветеран», где ветеран проходит реабилитацию в отделении милосердия. И в который раз поразили уникальная память, светлый ум этого удивительного человека. Душевной была неспешная наша беседа, живым, интересным, трепетным – его рассказ о днях былых, особенно – о родителях, брате, сёстрах. Всех пережил…

    

Родная моя деревенька-колхозница

    «Отец Степан Алексеевич, – вспоминает, – крестьянин; работал на своём хозяйстве, имея семь десятин пахотной земли, 9 лошадей, 12 овец, 7 дойных коров». С женой Натальей Михайловной, которую когда-то невестой Степан привёз из села Катаево, вырастили шестерых детей: двух сыновей – Стёпу и Гошу, четырёх дочек – Клаву, Аню, Тоню и Катю. В семье не наказывали за провинности, но воспитывали в строгой доброте, послушании и уважении к старшим. Жили дружно, в согласии и мире, ели из одной большой чашки при полной тишине за столом. Вкусный, душистый хлеб для семьи мама пекла два раза в неделю, были молоко и мясо, но больше налегали на хлеб. Вкус хрустящей горбушки сын помнит и в сто лет!

    Мама хлопотала по дому, с дочками обвязывала всю большую семью на долгую зиму. Сыновья работали на подворье. Задания в семье распределялись на каждый день: кто дом прибирает, кто воду носит, кто дрова колет. К работе относились добросовестно, а сделав, гордились. Как-то раз Стёпа замёрз, поторопился и плохо вычистил стайку у коров. За ужином папа спрашивает: «Кто стайку чистил?» «Я», – дрогнувшим голосом ответил Стёпка. «Так вот пойди, все шивяки собери и в сени поставь, – спокойно продолжил отец. – Спать будешь ложиться – постели».

    «Вспоминать этот случай мне стыдно даже сегодня», – смахнув непрошенную слезинку, рассказывает Степан Степанович. А младший брат Гоша сказал тогда: «Ты не ленись, делай на совесть». В детях отец больше всего ценил ответственность и инициативу, никогда не ходил и не проверял сделанную работу.

    Вот так всю жизнь – от юных лет и до седин – и живёт Степан Степанович Губенин, делая всё основательно, на совесть.

    

Если бы не было войны

    …он мог бы стать агрономом или хорошим инженером: лю­бое дело, связанное с тех­никой, спорилось в руках крестьянского паренька, ведь с малых лет трудился с роди­телями на родной земле. Но была у Стёпки особая тяга – к учёбе, учительству. В 1939-м успешно окончил Петровск-Забайкальское педагогическое училище и был распределён в Краснореченскую начальную школу Красночикойского района, где сразу стал завучем школы и учителем начальных классов. В 1940-м уже преподавал уроки истории в 5–7 классах семилетней школы родного села Кули. Но грянула война – Степана Губенина призвали на фронт. До сих пор помнится тот день – 21 октября 1941-го.

    В Новосибирском военно-пехотном курсантском училище молодой боец обучился на командира стрелкового взвода. И – сразу на фронт. В октябре 1942 года воевал в танковой бригаде, был автомат­чиком, пулемётчиком. 25 февраля 1943 года в составе Второго Украинского фронта защищал город Калач. «Бои были тяжёлые, мы отступали, – вспоминает Степан Степанович. – Нам, пятерым бойцам (капи­тан, я с пулемётом, мой помощник, который подавал ленты, и два автоматчика) был дан приказ: задержать немецкую колонну хотя бы на полчаса, чтобы наши войска смогли оттянуть живую силу и технику в тыл. Группа выдвинулась к дороге, спряталась в камнях. Показалась немецкая техника, впереди ехали мото­циклисты. Пулемётной очередью наши воины сбили передних мотоциклис­тов, завязался бой…» Автоматной очередью Степана Губенина ранило в голову, были ранены и его товарищи. Держались из-за удобно выбранной позиции. Тот бой длился полтора или два часа. А казалось – целую жизнь. Но задача была выполнена, время выиграно. Раненые, но живые, советские бойцы отошли. За это время основные войска успели подтянуть живые силы, технику (самолёты, танки) и начали наступление.

    С ранением левого глаза, головы, лица рядовой Степан Губенин попал в госпиталь. Раны обработали, глаз не обследовали, просто спросили: «Стрелять можешь?» «Могу!» – ответил солдат. И снова в бой. Шли тяжёлые бои на улицах города Калач. В здание, где бойцы отстре­ливались, попала бомба, всех придавило стеной. Наши войска отступили. 27 раненых советских солдат, многие без сознания, в том числе и герой моего рассказа, остались в тылу у немцев. Кто мог шевелиться, откапывали раненых. Ночью подъехали немцы на машинах. Обычно раненых расстреливали на месте. Но этих спасло то, что среди немцев оказа­лись итальянцы и чехи, которые забросили раненых в кузов и отвезли в ла­герь для военнопленных…

    

«Годы, вы как чуткие струны, только тронешь – зазвучит струна…»

    Мы сидим в уютной комнате центра «Ветеран». Степан Степанович замолчал, задумавшись, и я понимаю: он снова там, на войне, в плену, который длился не месяц и не два. Нередко приходилось балансировать между жизнью и смертью. Поначалу их держали в заброшенной школе в посёлке Красноармейск. Боец Губенин тяжело ранен: осколок бомбы попал в глаз, выбил зубы, размозжил ступни ног. Никто не лечит. Если фашисты отступали, военноп­ленных тащили за собой. Ходить раненый боец не мог, друзья переносили его на досках, не бросили. И хотя в лагере были пленные врачи, ни о каком гипсе не могло быть и речи. Просто туго бинтовали Степану ноги верёвками, оттого ступни срослись как попало. Спали на голых досках, но спасала тёплая украинская зима. Утром пленным на двоих давали кусок сухо­го хлеба на весь день. Без зубов он и его есть почти не мог. «Немцы давно готовились к войне, они кормили нас хлебом двадцатилетней давности». В  обед была балан­да: рубленая картофельная ботва с мукой. Воды не давали совсем.

    В лагере военнопленных истязали, звали «швайнами» (свиньями). Многие не выдерживали – бежали, но немцы с собаками-ищейками их ловили, устраивали показные казни, расстрелы. Часто прово­дились карательные акции. Военнопленных сажали в машину и уво­зили. Куда? Можно было только догадываться...

    Степан Степанович вспоминает, как постепенно положение на фронте менялось. Шло наступление советских войск. Это чувствовалось по нервозности немцев. Перед каждым отступ­лением они эвакуировали лагеря пленных. Так забайкалец Степан Губенин оказался в Восточной Пруссии, где с утра до ночи военнопленные работали в каменоломне. «Когда нас строили на работу, каждый старался оказаться в середине, чтобы спрятаться от побоев надзирателей или автоматной очереди. Всем хотелось выжить. А я был самый слабый. На ногах еле держался, меня выталкивали к краю. Я шёл, махая руками, чтобы удержать равновесие». Однажды это не понравилось овчарке, и она перекусила пленному запястье… Фашисты сами, что собаки, становились всё злее и злее. Военнопленные чувствовали: фашизму приходит конец. Всё чаще над лагерем пролетали советские самолёты, слышались раскаты пушек – немцев бомбили.

    «Однажды смотрим, – рассказывает Степан Степанович, – часовых, вроде, не видно. А идут наши солдаты с автоматами!» Рассказывает и плачет…

    Дали им тогда листки и карандаши – приказали писать письма домой, а то ведь числились без вести пропавшими. Так родные узнали – жив их Степан! Жив! 

    Но война для него не закончилась. Освободили лагерь где-то под Винницей. Дали оружие, потому что оставалось очень много фашистских банд, группировок, которые не сдавались. С автоматом в руках забайкалец Степан Губенин уча­ствовал в зачистке и разоружении фашистских недобитков. В составе 799-го стрелкового батальона обслуживал и охранял советские аэро­дромы в Германии.

    

Бери шинель, пошли домой

    16 ноября 1945 года в немецком городе Ковель солдата Губенина демоби­лизовали как негодного к воинской службе и санитарным поездом отправили домой. Дали гостинцы: 10 килограммов муки и конфет. Так что война для бывших военнопленных закончилась через полгода после Победы. 

    Машинисту было приказано останавливаться на каждом полустанке, где живёт солдат. За две остановки до села Кули, в городе Улан-Удэ, Степан  встретил знакомую  девчушку-землячку. Она первой добралась до села и предупредила всю деревню. А Степан-то ехал и волновался, что его никто не ждёт. Отец погиб в 1944-м на шахте. Кто встретит? А станция далеко от деревни, как дойти на своих ногах… Подъехал и глазам не поверил – народу полно, конные санки запряжены – его встречают! Было это 7 января 1946 года, в Рождество. На санки уложил гостинцы, а сам всё-таки пешком пошёл, вместе со всеми домой. Дома мать упала на колени, встречая сына. 

    

От автомата до школьной доски

    Не только беззаветная любовь к Родине вела в бой рядового Губенина, но и благородная ярость. Своими глазами видел истерзанную землю, зверства фашистов, пепелища, могилы друзей, прошёл лагеря... Но не ожесточилась душа, а укрепилась в призвании быть учителем, учить, воспитывать поколение, способное защитить Отечество.

    После демобилизации он снова вернулся в Куливскую начальную школу учителем. Годы, как вехи. 1947 год – заведующий учебной частью школы. 1948 год – школь­ный инспектор Петровск-Забайкальского района. 1953 год – студент физи­ко-математического факультета Бурят-Монгольского учительского института. Два курса окончил на «хорошо» и «отлично», но из-за ранения головы резко ухудшилось зрение, учёбу пришлось оставить.

    

Его педагогическое кредо

    С далёкого 1958-го и по сей день живёт С.С. Губенин в Петровске. Многие годы судьба его тесно связана с городом и школой для слепых и слабовидящих детей, где он преподавал математику, работал завучем, позже – воспитателем. Непререкаем был и остаётся авторитет Степана Степановича у коллег и, конечно, ребят, с которыми он вёл большую военно-патриотическую работу. Вместе с ними на городском кладбище отыскали они могилы умерших от ран в Петровск-Забайкальском госпитале солдат и офицеров из разных уголков нашей необъятной Родины. И по сей день памятники те сохранились, ухожены. Ежегодно перед 9 Мая воспитанники школы с наставниками проводят здесь, на своеобразном мемориале памяти, митинги с участием фронтовиков и тружеников тыла, продолжая дело, которому Степан Губенин посвятил 32 года своей жизни.

    За многие годы работы учителем сложилось педагогическое кредо. Краеугольный камень его –  уважение к коллективу и ученикам. Никогда не делал он замечание школьнику при всём классе, считая это унижением личности. Не каждому ребёнку даётся математика, физика. Кто-то слаб в грам­матике, далеко не все станут учёными, врачами. Но добрыми, от­ветственными, чуткими людьми должны быть все. Ради этого стоит учить детей. 

    К себе Степан Степанович относится очень требовательно, всегда приветствовал здоровый образ жизни, был образцовым семьянином. В школе увлеченно вёл краеведческий кружок, создал лучший в области Ленинский зал. Постоянно был окружён детьми, ездил с ними по Ленинским местам. 

    Нет в мире более гуман­ной профессии, чем педагог. А мой собеседник, без сомнения, – педагог по призванию. Сегодня Степан Степа­нович по-прежнему по­лон оптимизма. Прощаясь с ним, договорились о новой встрече в его маленькой уютной квартирке в одной из многоэтажек Петровска. Обещал показать важные документы, богатый фотоальбом, который мечтает принести в дар музею родной школы. В нём – вся его жизнь. На чёрно-белых, бесконечно дорогих сердцу снимках, – родители, брат, сёстры, уголки малой родины, лица учеников. Незабываемые моменты долгой, длиною в сотню лет, жизни.

    

    Татьяна ГОРОДЕЦКАЯ