Подойницыно: вчера, сегодня, завтра…

    В маленьком зимовье, где теперь коротает дни ветеран, на самом видном месте – открытки ко Дню Победы – самому главному и важному для Вениамина Александровича празднику.

    

Воспеваю Забайкалье!

    «Я-то всегда считал, что «буду честно трудиться и упорно учиться, чтобы стало богаче Забайкалье моё», а оно почему-то не богатеет», – говорит он, когда мы выходим за ворота старинного дома. От «богатства» в виде разрушающегося, что стоит через дорогу наискосок, дома из толстенных вековых брёвен, становится не по себе.

    Дом, в котором Турковы подняли четверых, тоже перемахнул вековой рубеж и теперь пустует. Уже больше двадцати лет Вениамин Александрович живёт один: похоронил свою Нину и перебрался на «площадя», которые легче протопить. В низеньком зимовье, что рядом с домом, – печь, кровать, стол да тумбочка с открытками. Сын Сергей возится с завалинками, утепляются к предстоящей зиме, а отец разматывает ниточку воспоминаний так, что диву даёшься. И нет в этом рассказе ни жалоб, ни обид, только работа, да столько, что и сейчас, долгими вечерами возвращаясь в те дни, не верит мой герой, что могли всё это осилить ребятишки да женщины.

    «Нас в семье восемь душ было: пятеро братьев и три сестры. Погодками в те годы росли, малой в сороковом родился, а я, третий в семье, всех пережил. Отец у нас две войны прошёл. В 39-м на Халхин-Голе с японцами бился. Пришёл с орденом Боевого Красного Знамени, за то, что ночью сумел из японского окружения роту вывести, спасти солдат. Только домой вернулся, а тут снова война, в 41-м забрали, и вернулся через год после победы. Я 4 класса в Подойницыно закончил, дальше надо было в Унду пешком ходить на неделю, а учеников в семье трое. Какие там продукты на неделю могла нам мать собрать?.. Да и одежонки никакой… В общем, кончились мои «университеты», зиму со скотом на заимке жил, а весной за конной сохой ходил, техники в колхозе никакой не было», – начинает свой рассказ Вениамин Александрович. Пуще глазу берегли в те годы главную кормилицу – корову, да дожидались первой зелени. «Это сейчас вся деревня крапивой заросла, а тогда она вырасти не успевала, мангир по сопкам собирали, старались вместе с луковицей брать. Картошки садили много, на зиму и брюкву, и турнепс в подпол на хранение клали, сейчас про такую «овощ» забыли, а нас парёнки из брюквы зиму хорошо поддерживали», – продолжает мой собеседник.

    Глядя на него, маленького и сухонького, представляю, как мальчишки ранним утром на санях едут в лес. По снегу, в худой одежонке, каждому надо наготовить свой воз дров, чтобы поспеть домой засветло. А назавтра эти дрова они повезут в Балей, чтобы топились печи в педагогическом и медицинском училищах. А вот лесоповал в Чистой, бараки, до которых добирались к вечеру, чтобы отогреться и каждый день отдавать топливо в балейские шахты. Ещё заимка в Ильдикане, где полуголодные подростки ходили за лошадьми, чтобы к севу вывести рабочую скотинку справной и пригодной к работе. Пойманный в капкан волк и похлёбка, что улетела за милую душу. Нечем было ребятишкам силы поддерживать. Так военное тыловое Забайкалье отдавало кадры, зерно и золото. Отец вернулся в сорок шестом и, как и большинство фронтовиков, не оставил своим ребятишкам страшных военных воспоминаний. Остались сочинённые им строчки, которые девяностолетний сын сохранил: «Счастлив, кто дома остаётся, счастливчиком живёт в дому. Он ужасов войны не знает, в нужде не верит ничему». Наверное, от него – отца, коммуниста двадцатых годов Александра Мартыновича Туркова – этот интерес к стихотворной строке и песне.

    

Жить было веселей

    Вениамин Александрович с улыбкой надевает для фотографии капитанскую кепку и шутит: «Мне можно, я же два года пароходы на Кокуйском судостроительном заводе строил». Была в его биографии такая недеревенская «деталь». Два года учился он после войны в ремесленном училище. Можно сказать, по-царски: кормили, одевали, жили в общежитии с постельными принадлежностями. Но после четырёх лет службы в армии вернулся солдат домой, окончил шестимесячные курсы трактористов и получил первую технику – трактор марки ХТЗ алтайского производства. «Всё железное, даже колёса, на них шпоры были. Детали все тяжеленные, на сиденье единственную телогрейку класть приходилось, чтобы не примёрзнуть зимой. Летом я на нём пахал, а зимой колхозную пилораму крутил, электричества в Подойницыно тогда не было, его только в 1958 году провели. После трактора я на ЗИС-5 пересел, окончил курсы в Балее», – продолжает он, разглаживая ноющее плечо. Грузовик тот, что без стартера, рукояткой заводить приходилось, так что памятка на годы осталась.

    Что только не перевозил шофёр Турков на этой видавшей виды машине. Зимой за день оборачивались, чтобы привезти с дальних покосов сено, конечно, без грузчиков. Сам грузи – сам вези. Задача была одна – засветло воротиться, намотав под сотню километров. И никаких тебе механиков и мастерских, всё сами. «А работали-то бесплатно, трудодни колхозные – дело известное: зерна придётся, так хорошо. Только в 1961 году, когда организовали совхоз, увидели люди деньги», – поясняет Вениамин Александрович и на мой вопрос, когда жить было веселей, отвечает сразу: «Тогда, конечно, народ был дружный, сейчас такого нет и людей тех нет. В совхозе было 4 механизированных фермы, две свинофермы, чабанские стоянки, поливные луга, а теперь что? Из поколения, что со мной шоферили, в Подойницыно только Вадим Баранов остался, он меня на год младше. Всё изменилось: раньше в каждом дворе свиней держали, а сейчас и коров в половине дворов нет. Литовками косить давно разучились, а техника мало у кого есть. Невыгодно стало корову держать. Я год назад бросил, потому что молоко некуда было девать, а сено покупал. Картошки когда-то большие огороды садили, чтобы скотину кормить, а теперь и это отпало, её и продать сейчас возможности нет», – сравнивает мой собеседник, подводя итог нашей беседе.

    

Местная власть: желания и возможности

    Встреча эта стала продолжением разговора с главой сельского поселения «Подойницынское» Балейского района Владимиром Ушаковым. Четыре года у руля власти в поселении, где семь сёл, – непростое испытание. Ложниково, Буторино, Онохово, Верхний Кокуй, Ургучан, Бочкарёво и центральная усадьба в Подойницыно – список владений с населением в 1071 человек и шестью свалками, которые нужно своевременно отбуртовать и содержать в надлежащем порядке. И вроде бы рядом деревушки с районным центром, а проблем сказать-не пересказать. Взять хотя бы Онохово, где из всего соцкультбыта только ФАП. Ни магазина, ни сберкассы, ни библиотеки, и в город ездить не на чем. Нанимают люди машину за 1200 рублей в один конец. Дорога вокруг до Подойницыно – это 20 километров. Когда-то был тут мост, и его строительство сократило бы путь в три раза, только одна бумага под названием «проектно-сметная документация» обойдётся в сумму больше миллиона рублей. Обозначали проблему перед экс-губернатором Натальей Ждановой, да так и осталась она где-то «на заметке». От главы, конечно, ждут решения проблем, а как он сможет уговорить кого-то в маленьком селе заняться продажей хотя бы продуктов для односельчан? Пытался договориться с оптовиками, они согласны привозить на дом, но только под личную материальную ответственность главы. Вот такое оно, решение вопроса. А пока в Онохово и Верхний Кокуй хлеб везут нерчинские предприниматели, а люди ждут помощи от местной власти. «Порой чуть не до слёз обидно, что ничего сделать не могу, думаю, напишу заявление и брошу всё, а потом вспомню, как технику собирал, как первый опыт получал и дальше иду, но на второй срок точно кандидатуру выдвигать не стану», – делится Владимир.

    Главе сельская жизнь не в диковинку: родился в Верхнем Кокуе, работал на ферме, получил специальность землеустроителя и трудился в сельской администрации. В самом начале работы привёл в порядок имеющуюся технику. На балансе трактор (без него с очисткой сёл не справиться), есть ГАЗ-66 и водовозка, переданные районной администрацией, УАЗ, что облегчает каждодневное решение привычных вопросов. На семь сёл здесь три водокачки и отладить работу водовоза и функционирование водокачек было первостепенной задачей.

    Владимир говорит о планах на текущий год. Они из имеющихся средств строятся, а средств на все полномочия негусто: 100 тысяч район выделил, а в приоритете у главы ограждение кладбища в Бочкарёво. Необходимость эта и в Буторино есть, и в Подойницыно, но тут люди с пониманием отнеслись и поддержали дело материально как могли, не остался в стороне и «Каменский карьер». Есть у главы задумка облагородить сквер в центральной части Подойницыно, и пусть это пока планы, но решать их начнут в ближайшее время. А в целом каждый день подкидывает свои задачи, и сидеть в кресле у главы не очень-то получается. Весной Ургучан повышенного внимания требует: противопожарную опашку тут из-за близости леса не проведёшь, и надо выполнять требование по уборке территории шириной 10 метров от сухостоя и валежника. «Народ тут на такое дело не откликается, приходится самому очистку проводить на площади больше трёх километров. Хорошо хоть ставку разнорабочего в районе «выбил», а то бы один управлялся. Народу в администрации негусто: землеустроителя сократили, остался я, заместитель, специалист по воинскому учёту и полставки делопроизводителя. Поговаривают об объединении в один городской округ, а к чему это приведёт – непонятно. Людям и так выехать не на чем, а потом за любой бумажкой в район надо будет добираться», – делится глава.

    

Мне бы к бабушке на лето

    Людмила Ушакова больше сорока лет живёт в Верхнем Кокуе и так сложилось, что 8 лет (2003–2011 гг.) была последним руководителем коллективного сельхозпредприятия – ООО «Подойницынское». Появилось оно на базе третьего отделения после полного развала совхоза. Отделение было солидным: на молочно-товарной ферме 7 групп по 24 головы, свиноферма, три чабанские стоянки, лошади. «В ООО вначале у нас 25 человек работало, потом 15. Сеяли пшеницу, молочное стадо держали, молоко в детские сады и школы возили. Потом сбывать стало всё труднее из-за требований Роспотребнадзора, да и удорожание горючего давило с каждым годом. В общем, лучше не становилось, а потом я заболела и с руководящей должности ушла. Ликвидировали хозяйство, и теперь в селе есть только ИП, но работают там в основном из Балея. Сейчас в Верхнем Кокуе всего 100 жителей и 33 жилых дома, а когда я сюда в 80-х приехала было больше 80-ти. (Для сравнения: в 1989 году здесь жило 223 человека. – Авт.). Давно нет ни начальной школы, ни детского сада, хорошо ещё библиотека и ФАП функционируют. Тут повезло – наши местные девчонки работают: в библиотеке – Наталья Ушакова, а в медпункте – Ира Ушакова. Ира как молодой специалист достраивает дом по программе, так что без медицинского работника не останемся. Клуба у нас нет, но в библиотеке все праздники проводят, 1 июня ребятишек поздравляли, развлекали», – рассказывает Людмила Владимировна.

    Привыкли тут жить и без автобуса, и без моста, а начнут вспоминать, так всё хорошее далеко: какое масло в Унде делали и какой хлеб в Ильдикане пекли, теперь и не попробуешь. А в деревне большинство дворов без живности, какие силы у пенсионеров? «Человек 5 держат по 18–20 голов, это те, что помоложе, свиней практически нет, а когда-то в каждом дворе по 2–3 головы держали, дроблёнку можно было под зарплату сколько хочешь брать», – поясняет Людмила Владимировна и говорит о том, что за грибами сходить или за земляникой – всё рядышком, да и ребятишкам воля и речка. А балейский внук Димка уже тут, едва каникул дождался. Домой теперь только 31 августа. «Тут у меня истинные друзья», – признаётся он бабушке. «Ребятишки у нас, конечно, хорошие, хоть ни детского сада, ни школы», – комментирует она внуково признание. Так что есть куда ехать Димке, а бабушка и не загадывает, сколько ещё лет старинное село Верхний Кокуй простоит. Уж больно перемены не к лучшему. Только воспоминания светлы.

    

    Татьяна Гусева