 «Атомные» операторы «атомного» кинематографа. Часть 2 70 лет назад великая держава СССР обрела свой сверхнадёжный щит, а затем и меч от своего бывшего заокеанского союзника, а ныне коварного противника, жаждущего применить против неё своё новое оружие, оставляющее после себя смерть и пустыню на фоне треска и завывания счётчика Гейгера.
29 августа 1949 года в нашей стране была испытана первая атомная бомба. С целью фиксации для визуального изучения физики взрывов нового оружия на специальных полигонах, а также их последствий было создано несколько групп кинематографистов – операторов, специализирующихся на съёмках его испытаний... «Атомные» операторы «атомного» кинематографа... Сегодня мы продолжаем рассказ об их нелёгкой и опасной работе. Подрыв! Съёмка! (продолжение)
В самом начале 1950-х кинооператорам, занимающимся съёмками испытаний ядерного оружия (а также взрывов ядерных устройств в научных и мирных целях) в разных точках страны, выделили свои авиатранспорты (три самолёта). По рекомендации одного из операторов, для удобства работы в борту вырезали иллюминатор 50×60 сантиметров, куда теперь легко входила камера с тремя объективами на турели. И всё же, несмотря ни на что, работа оператора даже на «своём» самолёте была очень опасна, поскольку тот при сильной ударной волне испытывал эффект опрокидывания и резко сползал набок. Не случайно, особенно в 1950-х годах, когда полным ходом шли испытания ядерного оружия, у «атомных» операторов, несмотря ни на какие предосторожности, на лице был «фирменный знак» – под правым глазом красовался вечный синяк, а на лице нередко были ссадины и царапины. Причина? Камеры того времени, включая и зарубежные (немецкие, французские, американские), не имели пластичной губчатой предохранительной резины вокруг металлического обода оптического видоискателя, и операторы во время ударной волны взрыва, случалось, разбивали лицо в кровь и получали синяки под глазом. Атомный «метеоритный дождь»
Помимо угрозы опрокидывания самолётов в зоне действия взрывной волны была угроза поражения… камнями, разного рода осколками, не испарившимися во время вспышки взрыва, а поднятыми на многие километры в атмосферу и теперь несущимися вниз. Такие «метеориты» вполне могли пробить обшивку самолёта. Не случайно пилоты и весь персонал работающих на борту специалистов имели при себе парашюты. «Невесты» атомного взрыва
Самолёты, предназначенные для сброса смертоносного груза, и сопровождающие самолёты наблюдения перед полётом окрашивались особой белой краской на основе двуокиси титана для максимального светоотражения вспышки взрыва и её термического воздействия. После каждого испытания почерневшие фюзеляжи окрашивались вновь. Самолёты принимали такой эффектный, торжественный вид, что их сравнивали с белыми одеяниями и фатой… невесты. Так их нередко и назвали – «невестами». Сквозь ядерный гриб
Ещё большую опасность представляли и следующие воздушные съёмки и исследования учёных. Особенно в программе первых испытания ядерного оружия. Крылатый гигант – «бомбовоз» – сбрасывал смертоносное «устройство» в заданной точке. Происходил взрыв. Дозиметристы на борту сопровождающего бомбардировщик самолёта-лаборатории замеряли радиацию: вначале в пяти километрах от ядерного облака, далее замерялась радиоактивность по мере приближения к нему. Наконец происходило самое жуткое для неподготовленного человека – самолёт влетал прямо в дымно-туманный, хотя уже изрядно остывший, но ядерный ад и производил замеры там! Оператор же, как мог, успевал фиксировать все фазы развития и последующей «гибели» ядерного гриба... Снимать можно – видеть… нельзя!
Самым обидным и раздражающим для «атомных» операторов было то, что они никогда не видели снятого материала. Если плёнка была чёрно-белой, её проявляли в небольшой лаборатории, которая имелась при каждом полигоне. Цветную плёнку, которой было значительно больше, отправляли на обработку прямо в Москву. С полученным изображением тут же начинали работать учёные. Несмотря ни на какие просьбы операторов показать снятое (дескать, дайте посмотреть, проанализировать, чтобы снимать затем ещё лучше), им всегда отказывали: «Сняли хорошо, а лучше нам и не надо... Так что перебьётесь...» Верхом на бомбе
Первые «атомные» операторы, впервые столкнувшись с атомными бомбами ещё до их подрыва, даже понятия не имели об их адской, смертельной начинке и получали свой уникальный опыт при непосредственном «контакте» с «объектом». Один из советских «секретных» кинематографистов вспоминал: «…в расположении авиационного гарнизона, находившегося в 15 километрах от Семипалатинска, в местечке Жана-Семей, я прокатился верхом на атомной бомбе. Сам гарнизон обслуживал атомные испытания, а мне было поручено снять «начинку» атомной бомбы… И вот я увидел её впервые, такую правильную, большую, каплеобразную. И всё же сама форма была какая-то жутковатая. Был я тогда молодой, смелый и даже отчаянный. Догадывался, что снятое обычный кинозритель, скорей всего, не увидит, но всё же ради эффектного кадра я залез на эту бомбу верхом, а затем ещё прокатился на ней, пока её везли на специальной тележке внутри ангара. Хорошо, что бомба ещё была без начинки, правда, об этом я не знал. Когда эту начинку подвезли, я снимал, как она помещается в каплеобразный «чехол». Затем подготовленную к взрыву бомбу на всё той же тележке подвезли под самый гигантский по тем временам самолёт Ту-16. Когда мне довелось снять свой первый взрыв, я невольно поёжился, вспомнив о своём катании на его оболочке». Радиация и «нищета» «атомных» операторов
Как наши «атомные» операторы, так и их коллеги – американцы, англичане и французы – работали в 1950-х и даже в начале 1960-х годов, чаще всего без какой-либо противорадиационной защиты. Вопросы о том, какую дозу радиации ты мог схватить, никогда не приветствовались. Но «хватали» однозначно, поскольку на фотоэмульсии киноплёнки, даже спрятанной под довольно толстым металлическим корпусом камеры, нет-нет да и появлялись характерные пятна от воздействия излучения. Работали киношники в обычной одежде, которую затем либо обрабатывали в специальных «прачечных» либо выбрасывали. Для защиты органов дыхания, бывало, использовали респираторы, противогазы (но это уже от радиоактивной пыли и для тех, кто снимал на поверхности). В то время рядовые участники испытаний радиации не слишком-то боялись (а иногда просто мало знали о её последствиях), и вообще, считалось, что операторы находились от объекта съёмки на достаточно безопасном расстоянии или были защищены траншеями, блиндажами, бункерами, бортами самолётов, судов и т.д. и т.п. Позже «съёмщиков», работающих на поверхности, начали одевать в ОЗК и даже в противорадиационные костюмы дозиметристов, делающих замеры в эпицентре «отработанного» взрыва. Несмотря на получаемые время от времени дозы облучения и даже последующую «радиоактивную» инвалидность, иные «атомные» операторы дожили до преклонных лет (некоторые живы и поныне), даже завели детей. Хотя было и немало тех, что ушли из жизни в онкологических отделениях госпиталей. Что же касается «профилактики» радиации, то секретных киношников (и всех участников испытаний) всегда кормили, как они все выражались, «как на убой», и нередко довольно изысканной едой, причём бесплатно. Спиртное строго запрещалось! Лишь в 1960-х годах выяснилось, что красное вино имеет свойство выводить из организма радионуклиды, и операторы не без энтузиазма начали употреблять вкусное «лекарство».
P.S. 5 августа 1963 года СССР, США и Великобритания подписали Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в трёх средах: в атмосфере, под водой и в космическом пространстве. В настоящее время участниками Договора является 131 государство. Количество ядерных наземных и подземных испытаний, не охваченных Договором, также начало снижаться. «Атомных» операторов начали частично «дезактивировать» и переводить на «обычные» съёмки для нужд военных: авиационных, космических, разведывательных и т.д. У некоторых «ядерных» фильмов (не более сотни) был снят гриф «секретно», и теперь их может увидеть каждый, в первую очередь как веское наглядное доказательство и напоминание, какой разрушительной, смертельной мощью обладает бесчеловечное ядерное оружие... Остальные 7–8 тысяч фильмов по обе стороны Атлантики и по сей день остаются засекреченными. Сергей БАЛАХНИН |
