Газета 'Земля'
РЕДАКЦИЯ ПОДПИСКА РЕКЛАМА ВОПРОС-ОТВЕТ
Содержание номера
НОВОСТИ
    Совет недели
    Акцент недели
    Была школа основная, станет...
    Клип о войне готов!
ПРИГЛАШЕНИЕ К РАЗГОВОРУ
    О загадочной русской душе и сирийских эмигрантах
АКТУАЛЬНО
    Посевная-2017: традиции и новации
И Я ТАМ БЫЛ...
    Фестиваль молодости и весны
ЧИТИНСКОМУ РАЙОНУ – 80 ЛЕТ!
    На благо Родины
ЖИВЕТ ГЛУБИНКА
    Могзон выбирает спорт
НАША ГОРДОСТЬ
    Школьные музеи Забайкалья: начало XXI века
1941-1945
    «Война нас всему научила»
ТелеМАНИЯ
    Девичьи тихие зори войны. 2 часть
УГОЛКИ ЗЕМЛИ РОДНОЙ
    Про пельмени и кубанскую кровь маленького Укурея
ВЫХОД В СВЕТ
    Прыжки на батуте и бои без правил
НУ И НУ
    Секреты Якубовича раскрыты
ЗНАЙ НАШИХ!
    Копилка добрых дел
ЮБИЛЕЙ
    Песнь селу родному
ТЕПЛЫЕ СТРОКИ
    Ты – Учитель!
НЕСКУЧНАЯ ЗАВАЛИНКА
    Литературная гостинная
    Вольная забайкальская поэзия
НИКТО НЕ ЗАБЫТ, НИЧТО НЕ ЗАБЫТО
    Память будем хранить…
ФАЗЕНДА
    Сок в туесок
Выпуск № 19 от 16.05.2017 г.
Девичьи тихие зори войны
Продолжаем рассказ об истории создания шедевра отечественного кинематографа, советского кино во главе с режиссёром Станиславом Ростоцким.
На войне, как на войне

    В мае 1971 года кинематографисты выехали на места натурных съёмок на север – в Карелию, точнее, в Пряженский район, деревню Сяргилахта, на берег Сямозера и район Рускеальских водопадов. Сама группа поселилась неподалёку – в городе Петрозаводске, а пятёрку актрис со старшиной Васковым (актёром Андреем Мартыновым) для более успешного вживания в местную окружающую природную действительность поселили в деревне. В течение месяца девушек будили по-военному, в пять утра, а затем в течение дня, под командованием одного из консультантов фильма в чине майора, учили маршировать, ползать по-пластунски, овладевать приёмами рукопашной схватки, стрелять, разбирать, чистить, собирать винтовки. Всё было, как перед отправкой на фронт. Обучение шло так тщательно и активно, что по деревне, где квартировали «зенитчицы», прошёл слух, что девушек готовят явно не только к съёмкам... Страны Северной Европы были не так уж далеко...
    Помимо обучения, актрис к тому же приучали к военным невзгодам. Так девушкам в их «сидоры», кроме армейского сухпайка с консервами, котелком да кружкой, режиссёр подкладывал пару-тройку... кирпичей для ощущения настоящей измотанности во время поиска фашистских диверсантов.
    Актрисе Ирине Долгановой воплощающей образ Сони Гурвич, пришлось ещё трудней – девушке достались сапоги на два размера больше. Её героине это стоило жизни. Ирина на протяжении всех съёмок просто мучилась с сапожищами, часто теряя их на ходу. Пробовала и двойные портянки и газеты толкала за голенища – без толку. Измученная армейской обувкой взмолилась: «Станислав Иосифович, на экране же этих сапог всё равно видно не будет! Можно я поменяю их на свой размер? Не могу больше...» Но на мольбы Долгановой режиссёр-фронтовик философски (и справедливо) заявил: «Милая, а как же достоверное воплощение образа?»
    Однако самое тяжёлое испытание предстояло Елене Драпеко – её героиня Лиза Бричкина, спеша с донесением от старшины Васкова в часть и призывом о подкреплении, тонула в болоте. Одну из самых страшных сцен фильма снимали долго и с массой трудностей...
    
В смертельных объятьях «дрыгвы»

    Нашли подходящую неглубокую топь, а поскольку со дна били ледяные ключи, Елену упаковали в гидрокостюм, чтобы не так чувствовался холод. Установили специальные плоты, где расположились осветители, оператор с камерой и режиссёр. Актриса прыгнула в болото. Начали снимать. Сразу за кадром стоял помощник и аккуратно смывал с лица Драпеко тину. Это выглядело настолько забавно, что съёмка страшной и трагической сцены проходила под несмолкаемый хохот всей группы. Не смеялись только оператор и режиссёр – дубль за дублем, а Драпеко окончательно не желала «тонуть» – актрису выталкивал на поверхность гидрокостюм с воздушной прослойкой.. Тогда попробовали увеличить глубину – рванули в болоте динамит и сделали воронку, куда стекла грязь, которую в местных краях называют «дрыгвой». Но и это не помогло. Тогда Елена решила снять гидрокостюм и прыгнула в топь во всей форме. По договорённости с режиссёром, после крика актриса должна была скрыться под водой и сидеть там, пока хватало воздуха в лёгких, а затем показать руки из воды, чтобы её вытащили... Сняли пробный дубль – смотрелось реалистично. Начали снимать второй... Елена скрылась под дрыгвой и решила там пробыть, как можно дольше, поскольку вполне уместно подумала, что болото должно сомкнуться над ней и при этом ещё и устояться. Актриса с каждым движением всё больше углубляла дно своими тяжёлыми сапогами и, когда подняла руки, то к ужасу поняла, что их уже не видно из-под болотной воды, а двинуться вверх уже не позволяла дрыгва… На поверхности забеспокоились. Ассистент оператора, считающий отснятые метры и хронометаж, заметил, что Елена что-то долго не подаёт сигнала и тут же заорал: «Чёрт! Да мы же её по правде утопили!..»
    Перепугавшиеся киношники набросали на болотину деревянные щиты, по ним доползли до воронки и буквально выдернули актрису из грязи, как репку. Полчаса Драпеко приходила в себя – успокаивалась, отогревалась внутренне срочно выделенными по распоряжению режиссёра «фронтовыми» граммами и «наружно» – в горячей ванне. Несмотря на пережитое, Елена в этот же день согласилась продолжить съёмку – её высушили, привели в боевой вид и – вновь в болото, в грязь и ледяную крошку (в Карелии и летом вечная мерзлота). И так ещё несколько дублей...
    
Этот рискованный реализм…

    Чтобы как можно сильней заставить молодых актрис ощутить ужас войны, поверить в реальность смерти, Ростоцкий использовал довольно жёсткие методы. Предстояло снимать сцену, когда зенитчицы обнаруживали свою погибшую подругу – Соню Гурвич.
    Режиссёр увёл девушек, чтобы они не видели, как гримируют Ирину Долганову. На месте съёмок – у расщелины скалы, установили камеры, свет и после команды «Камера, мотор! Съёмка...» пустили актрис. То, что они увидели, ввергло «зенитчиц» в состояние шока. На камнях лежала Ирина-Соня с абсолютно мёртвым лицом, белым, с желтизной и страшными кругами под глазами. На грудь залитой кровью начали садиться мухи. Было слышно, как они гудели... Смотрелось всё это настолько реалистично и кошмарно, что у Ольги Остроумовой (боец Комелькова) и Екатерины Марковой (боец Четвертак) стало плохо с сердцем и актрисы начали терять сознание. Пришлось срочно вызывать «скорую»...
    
«Страшная» сцена

    5 октября группа вернулась в Москву, где на студии им. Горького через полторы недели продолжила съёмки в декорациях. Одной из самой сложной и рискованной в определённом смысле стала сцена «В бане». Во время «летучки» по поводу этой сцены режиссёр пять часов подряд уговаривал своих «зенитчиц» раздеться. Но поскольку все девушки были воспитаны в большой строгости, они упорно отказывались и даже возмущённо кричали: «Приглашайте дублёрш, снимайте их в банном пару, а мы голыми сниматься отказываемся...»
    Ростоцкий не менее упрямо противоборствовал: «Вы же всё время в сапожищах, в гимнастёрках, с ружьями наперевес, и зрители забудут о том, что вы женщины, красивые, нежные, будущие мамы... Мне нужно показать, что убивают не просто людей, а женщин, красивых и молодых, которые рожать должны, продолжать род...» Против такого неоспоримого довода возразить актрисы уже не могли и согласились. Но при условии: снимать в ночную смену, чтобы в это время на студии не было ни одного мужчины...
    Подобрали съёмочную группу только из женщин: осветителей, вторых операторов, звукооператоров, ассистентов и т.д. Исключением были только сам Ростоцкий и оператор-постановщик Вячеслав Шумский, поскольку, кроме ведущих в киногруппе специалистов, девушки видели в них «древних стариков» (тому и другому было «за 50»). Потому и меньше стеснялись. Да и то мастера сидели за плёнкой огораживающей декорацию «Баня», в которой было вырезано два небольших отверстия: для объектива камеры и глаза режиссёра.
    Репетировали в купальниках. Перед съёмкой разделись полностью. Из специальной установки, расположенной за стенкой павильона, начали пускать пар. Декорация сразу превратилась в настоящую баньку. И вдруг через пару десяток секунд раздался дикий вой, как от падающей бомбы: «У-ууууу!...» Затем грохот падения и чей-то рёв. Оказалось за стенкой декорации стоял «нелегальный» спец, отвечающий за паровую установку (один из студийных сантехников, некий дядя Вася), которого не ввели в курс дела, кого снимают в «бане». Мужик решил проверить, как подаётся пар в кадр, и прямо в ватнике и в сапогах шагнул в «запретное» пространство. Дядя Вася совершенно обалдел от никогда не виданного количества голых красавиц и от избытка впечатлений грохнулся с воплями на пол. Сцену всё-таки отсняли. На экране в ней солировала – 16 секунд! – самая красивая и смелая – боец Комелькова – Ольга Остроумова.
    С этим банным эпизодом потом было много проблем. После первого просмотра картины начальство потребовало вырезать откровенную сцену. Но Ростоцкому каким-то чудом удалось её отстоять. Была правда в «Зорях» ещё одна «откровенная» сцена, где девочки-зенитчицы загорают голышом на брезенте, но ставить в фильм её категорически запретили...
    
«Полка». Триумф! Венеция! «Оскар»?

    С ноября 1971 года режиссёр засел за монтаж картины. Монтировал и плакал, настолько ему, фронтовику, потерявшему на войне ногу, было жалко этих героических девочек. К тому же Ростоцкого задели слова писателя Астафьева, знавшего подробности съёмок и заявившего, что в его кино нет правды о войне.
    А когда фильм был смонтировал и показан руководству Госкино, его… запретили выпускать на экраны.
    Режиссёр не понимал, в чём его пытаются обвинить. Готовые «А зори здесь тихие» пролежали «на полке» три месяца. Причина оказалась банальной – требовались внести некоторые поправки в фильме. А вскоре было принято решение, что такая достойная картина просто обязана выйти в прокат во всех кинотеатрах высшей и первой категории СССР. Более того, ленту отправили на один из самых престижных международных кинофестивалей мира - в Венецию!
    В 1974 году «Зори» номинировались на «Оскара», но уступили (самую малость) картине Л. Бунюэля «Скромное обаяние буржуазии». Картину Ростоцкого раскупило множество стран, и она по праву стала классикой мирового кинематографа.
    
P.S. Другие «Зори»

    Существуют ещё две экранизации: китайская, телевизионная (19 серий), 2005 года, с российскими актёрами (реж. Мао Вэйнин), и относительно недавняя, российская, 2015 года, поставленная Ренатом Давлетьяровым (это прямой ремейк классической картины 1972 года). Девочками-зенитчицами стали на этот раз А. Микульчина – Рита Осянина, Е. Малахова – Женя Комелькова, К. Асмус – Галя Четвертак, С. Лебедева – Лиза Бричкина, А. Кузнецова – Соня Гурвич. Образ Васкова воплотил актёр Пётр Фёдоров. Новая версия «Зорь» прошла по экранам страны довольно успешно, хотя её «первоисточник» так и остался классикой. Для нашей сегодняшней встречи я подготовил иллюстрацию-заставку и мини-фотогалерею девушек – героинь из двух «поколений» экранизаций. Вглядитесь в них… Они такие разные и такие похожие…

   Сергей БАЛАХНИН, фото-коллаж автора
Яндекс цитирования