 Кинолюбитель № 1 Сверхсценарист, сверхрежиссёр, сверхпродюсер, сверхкритик и кинолюбитель № 1 самой могучей державы XX века СССР – Иосиф Виссарионович Сталин. Сегодня, в самом «красном» месяце года – ноябре, самое подходящее время поговорить об этом удивительном, противоречивом человеке и его самой главной, помимо работы, страсти.
Важнейшее из искусств
Старшее поколение зрителей отлично помнит колхозные клубы, заводские Дома культуры, городские кинотеатры периода правления товарища Сталина. Залы были непременно украшены золотыми буквами по красному плюшу: «Из всех искусств важнейшим для нас является кино». Бессмертная фраза Ильича была отредактирована преемником вождя мирового пролетариата. Что же в действительности сказал в своё время о кино Ленин? В январе 1922 года политбюро в связи с тяжёлым финансовым положением в стране предписало закрыть оперу и балет Большого театра. Принято это решение было по настоянию Ленина, который мотивировал закрытие так: «Оставить несколько десятков артистов, чтобы их представления могли окупаться. Сэкономленные миллиарды отдать на ликвидацию безграмотности. У нас в культуре уже есть одна область, которая может существовать без дотаций из федерального бюджета, и эта сфера – кино. Так вот для нас, большевиков, из всех искусств важнейшее – кино, ну ещё, может, цирк, поскольку они наиболее понятны пролетариату, и денег из бюджета им давать не надо...» Итак, первый глава государства Советов видел на тот момент в кинематографе прежде всего его финансовую практичность, лишь затем – идеологический рычаг и его учебно-просветительские возможности. Как Сталин продюсером стал
На момент утверждения Генеральным секретарём ЦК ВКП(б) 1 января 1926 года Иосиф Сталин, помимо власти, получил блистательный фундамент великого кинематографа: комедию Якова Протазанова «Закройщик из Торжка», его же первую в стране фантастическую ленту «Аэлита», боевик Льва Кулешова с элементами «шпионской фантастики» «Луч смерти», знаменитых приключенческих «Красных дьяволят» Ивана Перестиани и шедевры 28-летнего Сергея Эйзенштейна «Стачка» и «Броненосец «Потёмкин». Несмотря на ленинские представления о беззатратности кинопроизводства, Сталин, всё более интересовавшийся кино, быстро понял, что искусство, которое наиболее эффективно служит народу, государству и, чего там скрывать, его идеологии, всё же нуждается в немалой финансовой поддержке. «Больше вложишь – больше получишь», – это правило любого серьёзного кинопродюсера Сталин моментально усвоил и направил крупные денежные средства в развитие кинематографа. Как показывают документы архивов КПСС и рассекреченного личного фонда Сталина, он нередко отождествлял себя с неким верховным сценаристом-режиссёром и главным цензором: предлагал названия для фильмов, идеи и сюжеты, участвовал в работе над сценариями и текстами песен, звучащих в «саундтреках», поучал режиссёров и актёров, отдавал приказы переснять или вырезать эпизоды и, наконец, давал санкцию на выход картины в прокат. Так, к фильму «Свердлов» он давал вполне конкретные указания: «Большой театр, балет ужать в этой сцене...», «В кухне, сцены с участием Свердлова переснять...», «В кадре после выстрела в Ленина устранить неподвижность толпы и показать попытки расправы с Каплан». В сценарии «Свердлова», в разделе «Примечания» рукой Иосифа Виссарионовича сделано немало примечаний, среди которых: «Переписать музыку, подыскать нового актёра на роль Бухарина» и т.д. Глядя на картины, к которым приложил руку вождь («Иван Грозный», «Волга-Волга», «Ленин в октябре», «Человек с ружьём», «Александр Невский»), осознаёшь, что это были настоящие шедевры. Под страхом ареста нельзя было публиковать рецензии о неутверждённых Сталиным фильмах. А после войны – даже упоминать фильмы, которые находились ещё в процессе производства! То есть сталинский подход был подходом государственного человека: это государственные деньги, и контроль поэтому должен быть строжайшим. Кадры в кадре и за кадром Поскольку «кадры решают всё», Сталин, конечно, интересовался и непосредственно творцами – актёрами, сценаристами, режиссёрами. Особенно Сергеем Эйзенштейном. Архивные документы показывают, насколько внимательно политбюро следило за деятельностью именно этого режиссёра. После триумфального успеха его фильмов (в первую очередь, картины «Броненосец «Потёмкин», 1925), Эйзенштейн отправился в Голливуд, но затем вернулся. В разговоре с одним из ближайших соратников, Кагановичем, Сталин заметил, что Эйзенштейн – «троцкист, а то и хуже», но при этом «очень талантлив». Каганович сделал соответствующие выводы – запретить режиссёру ставить фильмы, да и вообще расстрелять его, поскольку «мы не можем ему доверять». Однако Молотов и Жданов отстояли режиссёра, и Сталин встал на их сторону. Кроме Эйзенштейна вождь очень любил Григория Александрова, Ивана Пырьева и Александра Довженко. К последнему чувство менялось от любви (фильм «Щорс», 1939) до самой чёрной ненависти (послевоенный «Украина в огне»). Впрочем, уже в 1930 году по настоянию Сталина в «немой» картине Довженко «Земля» было приказано «исключить порнографические и иные противоречащие советской политике элементы» (а они в фильме присутствовали). Как вождь кино смотрел
Разумеется, одним из главных развлечений Сталина были просмотры «фильм» (тогда это слово ещё нередко употреблялось в женском роде). Сеансы начинались около 11 вечера, а заканчивались иногда под утро. Он усаживался в первом ряду кинозала в Большом Кремлёвском дворце вместе с Берией, Молотовым и «главным по культуре» Андреем Ждановым. Пребывая в жутком волнении, председатель Комитета по делам кинематографии Иван Большаков должен был угадать настроение Сталина. Если тот был в хорошем расположении духа, можно было рискнуть и предложить для просмотра новый советский фильм. В 1934-м, до того, как ему в первый раз показали «Чапаева», он засматривался хроникально-документальными лентами. Это всевозможные съёмки парадов и демонстраций трудящихся. Отдельное удовольствие представлял «Челюскин» – картина о спасении научной экспедиции, застрявшей во льдах Северного Ледовитого океана. «Режиссёр её испортит!»
С начала 1930-х годов он держал всю гигантскую киноиндустрию Советского Союза под неусыпным надзором, не только внедряя социалистический реализм, но и поощряя весёлые джазовые комедии. Посмотрев в 34-м первую из таких комедий – «Весёлые ребята» Григория Александрова, он был так доволен (особенно вождю понравились сцены переклички животных и драки музыкантов), что вызвал режиссёра: «Я чувствую себя как после месячного отпуска!» Потом он сострил: «Заберите картину у режиссёра! Он может её испортить!» После «Ребят» Сталин немедленно заказал ещё три джазовые комедии, в том числе свою будущую любимую «Волгу-Волгу» (1938). 38 Чапаевых и 40 Максимов
...А в ноябре того же 1934-го началась самая настоящая эпопея показов «Чапаева». Четвёртого числа Сталин впервые увидел шедевр братьев Васильевых, 7-го – второй, на следующий день – третий. В записи от 11 ноября Борис Шумяцкий (глава отечественной кинопромышленности с 1930) делает пометку: «Пошли и стали смотреть «Чапаева», причём И.В., стало быть, смотрел его уже в седьмой раз». В декабре уже насчитывалось 16 просмотров. А вообще, только при жизни Шумяцкого (а жизнь его оборвалась в подвале Лубянки в начале 1938-го) товарищ Коба посмотрел «Чапаева» 38 раз! Может, он ждал (как и многие мальчишки – зрители того времени), что Чапай в конце концов выплывет... Другая любимая картина Сталина в эти годы – «Юность Максима» режиссёров Григория Козинцева и Леонида Трауберга. Её он тоже отсмотрел несчётное число раз (по некоторым данным, более 40), считая фильм как бы иллюстрацией краткого курса истории ВКП(б). По ходу просмотров не раз пытался объяснить герою, что он делает правильно, а что – неверно. Случалось, что вождь вместе с товарищами, увлёкшись сюжетом, начинал подпевать экранным персонажам. «Плохо!»
Курьёзный случай произошёл на правительственной премьере «Юности Максима», куда пригласили по традиции его создателей. Трауберг из-за болезни не смог присутствовать, и пришёл только Козинцев. Естественно, во время сеанса он очень волновался и пытался угадать мнение Сталина. В это время вошёл Поскрёбышев (глава секретариата), передал какую-то записку, посветил фонариком. Иосиф Виссарионович прочитал и буркнул: «Плохо!» Козинцев тут же в шоке потерял сознание. Увидев это, генсек сказал: «Когда очнётся этот гениальный хлюпик, объясните ему, что «плохо» относится не к фильму!.. Товарищу Сталину весь мир говорит «плохо» – не падает же Сталин от этого в обморок!» И распорядился, чтобы впредь фильмы представлял председатель Комитета по делам кинематографии... Сам себе актёр, съёмки и коньячок за Сталина. Догнать Голливуд на табуретке. Сталинские космонавты и ракеты: «кинотеорию» – в жизнь! Царю, счетоводу и почтальону целоваться запретить! Как кинематограф политику делал... Об этом – в следующей нашей встрече. Сергей БАЛАХНИН |
