Под крылом Белой лебёдушки

    В напоминание всем приходящим к храму об этом рассказывает щит, установленный рядом. Множеством легенд обросла земля бывшего села Монастырское, что в 1924 году, после визита «всесоюзного старосты» на сходе переименовали в Калинино. Есть и одноимённая улица, на которой до сих пор стоит дом с табличкой, оповещающей, что тут останавливался Михаил Иванович Калинин. А одна легенд из истории села, собранной из разных источников и воспоминаний старожилов сельским библиотекарем Натальей Ерошевой, рассказывает даже об Ерофее Хабарове. В 1982 г. в газете «Нерчинская звезда» №21 была опубликована заметка «Загадка Хабарова»; в ней говорилось о том, что хабаровчане Владимир Шуббо и Николай Плешаков сняли любительский фильм «По следам Ерофея Хабарова» для конкурса. В фильме было рассказано об интересной находке – надгробной плите с могилы Хабарова, найденной на сельском кладбище села Калинино. Кинолюбители, зная легенду, приехали в село с камерой. Им удалось обнаружить под слоем земли плиту, вернее, часть её с трудночитаемой надписью «Ерофей Павлович», с сохранившимися 1, 4 и 5-й буквами фамилии Хабаров.

    Сторожилы села утверждали, что такая плита с именем Хабарова им была известна. Затем она затерялась. Люди говорят, что место могилы приезжим указала Некрасова Нина Львовна, в то время она работала библиотекарем. Надгробную плиту увезли с собой кинолюбители. Зачем? Ведь её можно положить в любом месте и выдавать за могилу землепроходца. То место, где нашли надгробную плиту, в настоящее время заросло бурьяном, а старые могилы сровнялись с землёй, если бы плита осталась на своём месте, могилу можно было бы отыскать…

    

Встань пораньше

    Вот такой он, совсем маленький кусочек истории села в устье Нерчи, что вполне могло бы процветать за счёт туристического бизнеса и, как говорится, в ус не дуть. А старинное Калинино, как и большинство забайкальских сёл, задыхается от безработицы и пьянства, радуется, что ловится тут рыба, и что год выдался урожайным на грибы.

    Рыбный промысел тут сразу же, въезжая на мост через Шилку, видно…

    Загорелый до черноты Витёк вытягивает перед каждым проезжающим автомобилем связку, где уже не хлюпают жабрами окуни и чебаки. Витёк – главный продавец. А главный рыбак – второкурсник Ваня – скупо делится: «Рыбачу со школы, на лодке надо заплывать в устье Нерчи. Сегодня с семи часов посидел, наловил. Дома уже накоптили, навялили, можно и продать». Килограмм ребятишки предлагают за 400 рублей и на вопрос о заработке даже не улыбнулись. Оно и понятно, встань пораньше, потопай с утра, комаров покорми или под дождём помокни. Теперь вот на жаре коммерческой удачи дожидаются.

    Секретом всё же поделились: окунь лучше на саранчу клюёт, а чебаку червя надобно. Никак не согласились мальчишки на фото, мол, напишете всякую ерунду, да ещё и лицо поставите. Так что, по этическим соображениям, и имена рыбаков изменены, и без фамилий. Всё честно.

    Продавали рыбу не только мальчишки с соседней Приисковой. На выезде из Калинино со связкой из сомов и карасей стояла женщина с явными признаками похмелья и предлагала килограмм уже за 200 рублей. Тут бизнес другого направления – «продал-пропил» называется.

    А близкое знакомство с селом начали с самого старинного дома, что находится по улице Советской, 4. Скудные познания в строительстве позволили определить, что в 1807 году (цифры на одном из бревён) тут использовали технику «в обло». Толстенные брёвна уложены без единого гвоздя и треугольником замыкают чердак, что обычно из досок.

    Знакомимся с хозяйкой. Семья Коптеловых, где семь детей, живёт в доме больше 30 лет. «Половицы и потолок – не доски, а половины брёвен. Дом тёплый для своих 211 лет, но утыкали, конечно. На потолке крюк для зыбки висел – выдернули. Как-то к нам комиссия из Москвы приезжала, обещали, что дом как памятник возьмут под охрану, а нам новый построят», – улыбается Татьяна.

    

Будет история – будет надежда

    А мы от двухвекового памятника архитектуры направляемся в библиотеку, что на краю села в одном здании с администрацией прячется. В каменном домишке не согреться. «Зданию всего 30 лет, а можно сказать, что оно аварийное: потолок наклонился, холодно, зимой четыре батареи разморозили – отрезали, значит, в этом году ещё тяжелей зимовать будем. У нас к одной котельной присоединён детский сад, ФАП, дом фельдшера, наше здание, а уже много лет никакого ремонта», – начинает с самого больного Наталья Ерошева. На вопрос о работе улыбнулась и ответила: «Читатели, книги, праздники». А по библиотеке видно – читателя тут ждут. Нет средств на подписные издания – Наталья выпишет на свои заработанные. Так тут люди «Огонёк» и «Сельскую новь» читают. И пусть совсем недавно подняли библиотекарям зарплату, «традицию» Наталья не отменила. Она – коренная, а в библиотеку попала неслучайно. Уволился старожил, и девчонке предложили, потому что та давно и надёжно проторила дорогу к библиотеке.

    Не только книга тянет, уже давно пришло к ней увлечение фотографией. Бродить по живописным уголкам, ловить красоту момента и показывать её людям. И вот на фотографиях – раскрывшийся цветок, ургучанские скалы, падь Серьгина, первые проталины и лес, что сразу же за родным селом.

    «Папа работал в птицесовхозе «Калининский», в пади Боярской под Шивками корпуса стояли, а в Калинино инкубатор был. После развала выживали, как могли. Отец дома и гаражи строил, сейчас на пенсии, сестра Татьяна здесь осталась, в школе математику преподаёт», – рассказывает Наталья и говорит о самом большом деле – это история села Калинино, что ею ещё не дописана. Больше двухсот страниц из разных источников ждут калининцев. Будет история – будет надежда на то, что не захиреет старинное село, кроме всего знаменитое и огромными подсолнуховыми шляпами, что в сезон несут к трассе вездесущие ребятишки. Жаль, не всегда для того, чтобы купить в магазине шоколадку – надо к школе на тетради и ручки заработать.

    

Горькой строкой

    Искала в селе старожилов, которые бы времена функционирования церкви помнили. Не нашла. А вот с Верой Ивановной Верхотуровой (в девичестве Наседкиной), что уже 79 лет живёт неподалёку, познакомилась. Маленький ухоженный домик встречает промытыми окнами, уютным двором в цветочном разноцветье и рыжей-прерыжей кошкой, что вместе с разномастным потомством греется на солнце. Вера Ивановна по привычке чистоту наводит, трясёт половики да на утренний дождь сетует – грязи понаделал. «Дом этот мои родители в 1937 году купили. Был он в одну комнату, тут глинобитная русская печь стояла. Как-то все помещались, если кто в гости забежит – мы на печку, место гостям освобождать. Я недавно из амбара пристройку сделала, теперь просторнее. Нас в семье три сестры росло, старшая 1933 года рождения, средняя – с 35-го, а я за два года до войны родилась. Папу в 1941 на войну забрали, а через девять месяцев братик Кеша родился. Он умер в 45-м от коклюша, а на папу в 43-м похоронка пришла, что он без вести пропал. Мама его и после войны ждала, всё казалось, что живой, вернётся. Соберутся с другими солдатками и гадают. Я уже взрослая была, узнала, что сватались к маме. Та отказала: «Я своим детям отца не заменю», – вспоминает Вера Ивановна.

    Те военные воспоминания как горькая строка в длинной жизни. Вот маленькая девчонка зимой выходит на тёмную улицу и слышит, как хрустит мокрая мамина юбка. Ефросинья Полуэктовна на быках с другими женщинами возила чернозём на поля. Как-то не выполнила трудодни – судили. «На пароме лебёдку крутила, воду откачивала, не посадили, потому что нас четверо было. Кое-как держали корову, не везло: то пропадёт, то потеряется. Потом красно-пёстрая Нинка появилась, как сейчас её помню. Кормилица. Мама так со мной в этом доме и жила, отсюда похоронили», – рассказывает Вера Ивановна.

    

На контрасте

    Несмотря на тяжёлую жизнь, была у девчонки тяга к учению. Окончила Вера в Калинино семилетку, а дальше пришлось учиться в Нерчинске. Это пешком до парома (моста через Шилку тода не было) и на передачу до Нерчинска, но чаще пешком. Та учёба закончилась быстро: в городе девчонки жили на квартире, плата – дрова, а где их без отца возьмёшь? «Вот почему нас, детей войны, государство никак признать не хочет? Мы ни отцовской ласки, ни заботы не видели, столько перенесли?» – задаёт свой вопрос Вера Ивановна.

    Её взрослая трудовая биография началась на инкубаторной станции, 18-летняя девчонка цыплят считала да продавала. Потом была работа кассира в дорожном участке, приходилось до Курунзулая ездить – это больше двухсот километров туда и обратно, – чтобы выдать людям зарплату. Была и работа бухгалтера в сельсовете, два десятка лет торгового стажа, где без ответственности и скрупулёзности никуда. Выбирали Веру Ивановну и депутатом сельсовета, потом секретарила в администрации и была заместителем главы. Только в 60 ушла на заслуженный отдых – здоровье не позволило.

    Жизнь по-разному складывалась, но, как простая русская женщина, крепко держалась она за дом, за детей и внуков. После гибели дочки в автомобильной катастрофе подняла внука, дождалась и правнуков. «Мы такое перенесли, что не приведи Господь, сейчас что не жить, а народ из-за безработицы пьянствует. Очень я за это переживаю. По-всякому можно их судить, а скажи, отвечают: «Что нам ещё-то делать?»

    Народу в деревне не остаётся. В наше время старая школа в сегодняшнем Доме культуры была, училось 800 человек, в классах по 30 ребятишек. Сейчас на всю школу семь десятков и персонала больше двадцати человек. Клуб в наше время закрытым не стоял, кино каждый день крутили, а после ещё и на танцы народ останется. Мой Геннадий гармонистом был, так меня до сеанса обязательно просят: «Вера, не уходи, гармошку послушаем». А сейчас дискотеки для ребятишек, и те платные», – сетует Вера Ивановна. Не понять ей современного момента с муниципальным заданием для культработников, которые ещё и зарабатывать как-то должны.

    У забежавшей к прабабушке правнучки Марине спросила о планах. Девчонка идёт в 9-й класс. «В 10-й из нашего класса никто не собирается из-за английского языка: как нам ЕГЭ сдавать, если только в 8-м классе учитель иностранного языка появился?» – отвечает Марина и говорит о том, что в школе есть чем заняться, в спортивных соревнованиях любит участвовать. А Вера Ивановна, прощаясь, повела свои владения показать. На листах лук сушится, капуста светит наливающимся боком, и в огороде – ни травинки. «Всё ещё сама успеваю, картошки по 60 мешков накапываю, огород у меня чернозёмный – родится», – улыбается моя героиня.

    

Есть свои в медицине

    Сельского фельдшера Валентину Верхотурову с увесистой сумкой через плечо встретили на улице. Спешила с вызова. Можно сказать, что повезло калининцам, потому что нашлась своя, коренная, и заменила ушедшую на отдых Татьяну Некрасову. После неё медики долго в селе не держались, а Валентина тут пятый год. Квартира с отоплением через стенку с ФАПом, с деревянного крылечка только ближайший лесок видно. Угодил ФАП на окраину. На вопрос о трудностях ответила сразу – нет своего транспорта и проблемы с алкоголем. Вызов для фельдшера – это гипертоники, астматики и алкогольное отравление. Конечно, обязательный патронаж новорождённых, дети до года: их на попечении Валентины пять человек. Есть и лежачие больные, к которым наведываться особенно часто приходится.

    Тяжело? Улыбается: «Привыкла, отпуска как такового нет. Никто не отменит предрейсовый осмотр, патронаж и неотложку. Я только ночные вызовы ночью не обслуживаю, когда муж на вахте, потому что ребёнок маленький. Да и привычно всё, я же здесь выросла, хотя довелось и в Чите, и в Первомайском поработать».

    На выезде из села проехали магазин с символичным названием «Монастырский» и оглянулись. Над летним пейзажем, как и 300 лет назад, высился разрушающийся храм. Возле него встретили только четвёрку мужчин в крепком подпитии, и отправлялись они на двух лошадях явно не на сенокос. Кстати, пасти общественное стадо в Калинино при безработице некому, да и непривычно. Нет тут больших выпасов по причине лесистости, и скотина привычно бродит сама по себе. Видать, спокойно ей под крылом у Белой лебёдушки…

    

    Татьяна Гусева