Газета 'Земля'
РЕДАКЦИЯ ПОДПИСКА РЕКЛАМА ВОПРОС-ОТВЕТ
Содержание номера
НОВОСТИ
    Совет недели
    Акцент недели
О ВАЖНОМ
    Аптечка для бурёнки
В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ
    «Земля», с победой!
АДРЕСА ДОБРЫХ ДЕЛ
    «Мы помогаем людям вернуться домой»
ДАТА
    Говорит и показывает Чита
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
    Ратная слава Журавлёва
ДОБРАЯ ВЕСТЬ
    Книгу Апрелкова ждите к декабрю
ТелеМАНИЯ
    Великий человек в великом фильме
ЗДРАСТЕ, СТРАСТИ!
    Баба Дуся
ВЫХОД В СВЕТ
    Бои на татами и концерт маме
ПО ЗОВУ ДУШИ
    И песня – жизнь его – для вас!
НУ И НУ
    Фантасты Забайкалья
НЕСКУЧНАЯ ЗАВАЛИНКА
    Литературная гостиная
    Вольная забайкальская поэзия
ПРОШУ СЛОВА!
    Однокурсники! Откликнитесь!
КРИК ДУШИ
    Наших детей оставили неучами!
ФАЗЕНДА
    Не то пальто
Выпуск № 45 от 06.11.2018 г.
«Земля», с победой!
С 2006 года при поддержке полномочного представителя президента в Сибирском федеральном округе проводится конкурс журналистского мастерства. В 2018 году в нём приняли участие около 800 журналистских материалов и 159 средств массовой информации из 12 регионов округа. Такое количество работ является абсолютным рекордом за 13 лет существования проекта. Газета «Земля» стала в этом году победителем в главной номинации конкурса «Сибирь: ПРОектный подход – приоритеты развития» и получила премию полпреда президента в Сибирском федеральном округе Сергея Меняйло.
   «Коллективными» победителями в этой номинации также стали газета «Забайкальский рабочий» и ГТРК «Хакасия». Оба забайкальских издания были номинированы в победители с серией работ. «Земле» победу принесли материалы Татьяны Гусевой и Галины Балагуровой. Примечательно, что заявок на участие в конкурсе авторы и издание не подавали – сотрудники Сибирского окружного информационного центра провели колоссальную работу, отслеживая материалы на сайтах изданий.
    
Самый больной ребёнок

    Для меня главным событием и подарком стали не премия и не церемония награждения, а общение с коллегами и насыщенный пресс-тур журналистов по самым крупным промышленным предприятиям Сибири в Кемеровской и Новосибирской областях. Нам довелось своими глазами увидеть Сибирь промышленную. Это угольный разрез «Сибирского антрацита» в Искитимском районе Новосибирской области – ведущего мирового производителя и экспортёра антрацита сверхвысокого качества, Топкинский цементный завод, производящий 70% цемента в Сибирском федеральном округе, Беловскую ГРЭС, где на территории цветут розы, а в водоёме выращивается рыба.
    Нас знакомили с новейшими разработками «Ростелекома» в помощь людям и управляющим компаниям и провели экскурсии по подстанции имени прославленного энергетика Лапина. Удивили уровнем цифровизации и возможностью ежесекундно отслеживать все процессы на производстве. Мы увидели «картинку» движения шахтёров в забое и показатели добычи угля, что поступают с конвейерных весов каждой лавы Кузбасса.
    Не включая «призму» анализа, как журналист, смотрела и радовалась за коллег, живущих в этих регионах, ведь у них столько положительных информационных поводов! Размышляла, как мы с материалами о нашей сельской глубинке без прикрас смогли «пробить» авторитетное жюри. И каждый раз, сравнивая увиденное с нашей забайкальской действительностью, на ум приходила одна и та же фраза – «другая жизнь». Другая по масштабу, по уровню профессионализма (на предприятиях стратегического значения дилетантов не держат), другая по отношению к сотрудникам.
    Приведу только два примера. На «Азоте» больше 200 миллионов рублей в год тратят на оплату проезда сотрудников на работу и обратно. За 62-летнюю историю существования предприятия тут сложилось больше 100 семейных династий, а баннеры с этими фамилиями украшают территорию предприятия. Читаю: «Династия Кострицыных – Пасько. Общий стаж 245 лет. 17 человек».
    По дороге рассказываю журналисту Олегу Шипицыну из Саргатского района Омской области о Балее и Вершино-Дарасунском, о том, что наш фермер преимущественно выживает за счёт продажи мяса и не имеет возможности заняться молочным производством. А он говорит о том, что в Саргатском районе с населением около 19 тысяч человек 45 фермеров, и большинство из них в получении молока видит «живую» денежку. Нет проблем ни с переработкой, ни со сбытом.
    Провожу сравнительную аналогию: в Нерчинском районе около 27 тысяч человек, а фермеров – с десяток.
    Вижу мощь Топкинского завода и вспоминаю планы по строительству цементного производства в крае, тем более что известняков в Оловяннинском районе в избытке.
    В общем, смотрю, сравниваю и в очередной раз убеждаюсь: Забайкалье в Сибири – самый больной ребёнок, требующий повышенного внимания и невероятных усилий людей и власти. Только тогда и к нам придёт другая Сибирь…

Открывая другую Сибирь
Первая памятная картинка Сибири вне Забайкалья – заснеженный полустанок возле станции Выдрино, где с вросшей в землю избы свисает громадная белая шапка. Сибирь – это снега и морозы. Вторая – потрясающий в своей красоте и мощи Байкал, что вдруг выплеснулся навстречу Транссибу. Сибирь – это неповторимо. Третья – балет в Новосибирском театре, «Дон Кихот». Сибирь – это культура.
    Упущу гламур торговых центров и сервис отелей с различным количеством звёзд, потому что наконец увидела Сибирь промышленную, где не до глянца и блеска. И появилась картина четвёртая. Мощная. Это сибирский уголь, цемент, капролактам, турбины ГРЭС, угольные разрезы и люди. 
    Теперь включаю свет и вспоминаю прокопчённое и улыбчивое лицо Олега Оспенцева из шахты Ленинск-Кузнецкого, держу в руках тёплый кусочек угля и вижу Рамазана Фатяхова, достаю маленький цилиндр никелевого катализатора из цеха риформинга метана, и перед глазами Сергей Кондратьев с СДС «Азот». А писать картину увиденной новой Сибири начну с финальной точки журналистского пресс-тура. Не знаю, будет ли это честно, но такое уж у Кузбасса… 
     
…горячее сердце

    Кузнецкий угольный бассейн. Кузбасс. Так теперь можно смело называть Кемеровскую область, и это будут равнозначные административные названия. Одно из самых крупных месторождений мира с запасом угля 643 миллиарда тонн. Памятник шахтёрам на главной смотровой площадке города – в музее-заповеднике «Красная Горка» – огромная фигура горняка, в груди которого полыхает сердце. Красная Горка – это неслучайно. В 1721 году в районе Кемерово крепостной рудознатец Михайло Волков открыл Огненную гору, её назвали Красной. 
    26 октября шахтёрское сердце не горело. Как объяснила нам коллега – кемеровский журналист Саша Бердникова, в знак траура Кузбасса по погибшим в «Зимней вишне». Не горело сердце, но по-прежнему шёл на-гора уголь, спускались в забой шахтёры и вращались турбины Беловской ГРЭС, что даёт одну треть энергии, производимой в области. Только эта электростанция за сутки потребляет 13 тысяч тонн угля, а это целых 200 железнодорожных вагонов! В каком из них уголь шахты имени Кирова, что в шахтёрском городке Ленинск-Кузнецкий, где навскидку каждая вторая семья – шахтёрская?
    
Первой пойдёт «проходка»

    Пока едем в Ленинск-Кузнецкий, вспоминаю, что знаю об угольной шахте: отбойный молоток, клетка с канарейкой в руках рудокопа. Она предупредит о выбросе метана. Ещё стахановские рекорды, скудные познания о периодах жизни Земли, подаривших человечеству уголь и трагедии на Ульяновской, Распадской и Юбилейной. Помню стук шахтёрских касок о кремлёвскую брусчатку в девяностых. Думаю про себя, что шахтёры, как никто другой, ценят солнце и свет, потому что половину своей жизни они проводят под землёй. Выходит, что катастрофически мало, и знакомство практически заочное, благодаря коллеге-журналисту Тимуру Султанову. Пять лет назад он снимал здесь свой фильм на шахте Рубана и вместе с бригадой проходчиков Сергея Колтакова отстоял смену. 
    Теперь знаю, что такое проходка. Эта бригада сделает в каменной тверди тоннель для добытчиков, закрепит борта и кровлю, протянет трубы для воды, вытяжку и сделает ленту для транспортировки угля. На 250–500 метров тоннеля уйдёт месяц. Вот так просто и вкратце. Суть и масштаб – в маленьких деталях. Например, проходчики разберут 40-тонный буровой комбайн и обратно соберут его уже на месте. Примерно через месяц снова разбирать, переносить и собирать такой вот лёгонький «рюкзачок». Представляете себе массу таких «деталек» там, где, понятное дело, подъёмного крана нет? Есть только люди. Шахтёры. Восемь часов в темноте они будут через каждые 30 метров монтировать в пробитую на 170 метров породу трубы вытяжки, по ним вакуумными насосами откачивают скопившийся метан. Привычно и размеренно понесут тяжёлые трубы и цепи для транспортёра, по которому пойдёт уголь. Закрепят кровлю, где вес каждой металлической «полоски» шириной меньше метра – 25 тонн! Попутно «раскрасят» тоннель в белый цвет. Не красоты ради: эта процедура в шахте называется сланцеванием, она нужна для того, чтобы нейтрализовать взрывоопасную угольную пыль. 
    Как только проходчики закончат свою работу, в ствол придёт бригада угледобычи, и лава начнёт отдавать уголь. 
    
В шахтёрский «космос»

    Работу проходчиков мы не увидели, нам довелось побывать на участке угледобычи, но погружение в подземный «космос» для каждого участника пресс-тура сибирских журналистов стало потрясением. Притихла говорливая молодёжь, не смогла сдержать слёз забайкальский журналист Лена Хзанян. 
    Но это там, на спуске и в забое, а пока шахта для нас началась с открытого и улыбчивого лица тёти Гули – владелицы мойки, где всем предстояло надеть на себя шахтёрские доспехи. Предисловием к ним было белоснежное хлопчатобумажное бельё. Просторная рубаха и шаровары вмиг превратили журналистскую братию в солдат-первогодков советской эпохи, а тётя Гуля с материнской заботой интересовалась, не подогреть ли сауну, и продолжала колдовать над «имиджем» новоявленных шахтёров. 
    Брюки, жилет, куртка, резиновые сапоги, и мы на месте получения самого главного – в маленьком окне получаю четырёхкилограммовый шахтёрский самоспасатель и шлем с фонарём. В случае задымлённости в шахте самоспасатель гарантирует шахтёру жизнь в течение 60 минут – это вариант, если ты движешься, то есть выходишь из опасной зоны. Если принято решение ждать спасателей, то в отсидке можно продержаться 260 минут. 
    Мы – под плотной опекой Рамазана Фаляхова и Евгения Семыкина: правильно прикрепить фонарь, соединив его с ремнём, приспособить шлем по размеру, и вот оно, долгожданное – мы у клети, которая спустит нас под землю на 200 метров. Дальше четыре километра по «навесной» дороге дизелевоз повезёт любопытных романтиков в лаву – место, где добывают уголь. Это ещё 200 метров вглубь земли, в шахтёрский «космос». Редкие «звёзды» на этой дороге блестят белками подведённых угольной пылью глаз и делают иногда непонятную для нас работу. Но почему-то сжимается сердце и хочется обнять каждого. Наверное, это чувства космонавта при виде Земли из космоса. 
    Совсем неожиданно навстречу несутся ветровые потоки, несущие пыль или тёплый воздух, и пробегают крысы. Нам не страшно, нам удивительно спокойно. Рядом мужчины, которые просто и доступно в грохоте отвечают на самые неожиданные вопросы, например, о содержании метана. Рамазан Юсупович достаёт из кармана газоанализатор. Содержание метана в шахте 0,02% , поясняет: «Предельно допустимая концентрация – 2%». Значит, всё идёт нормально, и мы приближаемся к лаве.
    
Подземная магия с неожиданными симпатиями

    Картинку бравого шахтёра с отбойным молотком сейчас заменяет комбайн английской фирмы «Джой». Главная деталь этой 40-тонной махины – маховик, моментально разрезающий угольный пласт. Только вначале в чёрное нутро пласта бьют струи воды, чтобы уменьшить выброс угольной пыли, а потом в дело вступает маховик. Машина удаляется от нас достаточно быстро, протяжённость лавы здесь 135 метров. 
    Уголь, отнятый у пласта, падает на ленту транспортёра. С каждым прохождением комбайна туда и обратно балки сдвигают и сдвигают ленту транспортёра вглубь, чтобы на неё попадал уголь. Шум в шахте означает, что всё хорошо, то есть на-гора поступает уголь, и всё будет в порядке с дневной выработкой. От неё напрямую зависит зарплата, а значит, благополучие семей. 
    В забое 8 человек под руководством Олега Оспенцева. В грохоте и пыли он отвечает на вопрос о крысах: «Мы их любим, в 90-е крыс было мало, шахтёры тогда бастовали. Бывает, иногда и погрызут что-нибудь, следим». Рамазан Юсупович поясняет нам тайну симпатии. Раньше приборов по определению метана не было, и присутствие крыс подсказывало, что в шахте безопасно. 
    Наблюдаю, как уходит комбайн, как движется лента транспортёра, и понимаю, что надо быть виртуозом, чтобы маневрировать в этом мощном потоке механизмов, шлангов и угля. Тут у каждого своя зона ответственности, лезть, куда не надо, в шахте не полагается. В глубину, куда ушёл комбайн, прибывших романтиков не пустили. Нам пора возвращаться. Той же цепочкой, которую открывают и закрывают наши гиды-хранители, идём к дизелевозу. Рамазан Юсупович надевает цепи, закрывающие выход для пассажиров. Тронулись, теперь уже четыре километра наверх.
    Мы провели в шахте всего два с половиной часа. За это время бригада из восьми человек выдала на-гора 2000 тонн угля, или 70 вагонов! Уже в клети не выдержали, выдали аплодисменты, тогда мы ещё не знали о самом главном пожелании для шахтёра – чтобы количество спусков всегда равнялось количеству подъёмов. Тут не рассуждают о суевериях и не бросаются словами о профессиональном братстве, просто строго соблюдают незыблемое правило: спускаться и выходить вместе. Если шахтёр что-то оставил в забое, его все будут ждать.
    
Притяженье глубин

    Не знаю, есть ли там, под землёй, какая-то магия, но вот уже несколько дней не покидает желание включить фонарь на шлеме, войти в клеть и спуститься поближе к сердцу Земли. Знаю, эта магия не для женщин, шахта – удел сильных мужчин и не примет слабых, но если ты сюда вошёл, заберёт надолго. Не один раз в Ленинск-Кузнецком слышала истории о том, как сюда приходили на годик-другой, чтобы заработать на машину, а оставались лет на 30 и больше. Рамазан Юсупович Фаляхов прошёл по всем шахтёрским ступенькам, начиная со слесаря. Сейчас заместитель главного инженера по производству ждёт на практику в шахту сына, тот учится в горном колледже и за свои 19 лет видел отца очень мало. Первая смена добытчиков должна быть у входа в шахту в пять часов утра, он приезжает на часок раньше и нередко ночует на работе. Это ли не магия шахты, что создаёт в Ленинск-Кузнецком свои династии? 
    А к нам, спустившимся всего лишь увидеть и рассказать, были поистине великодушны: посвятили в шахтёры, причастив водкой и куском чёрного хлеба с салом и луком. На торжественно вручённых дипломах – рука, покрытая угольной пылью, дарит человечеству огонь или надежду на тепло и свет. Только теперь узнала их цену. Да, а пламя – как опрокинутое сердце. Только горящее…
    
Сибирская химия

    Представьте себе предприятие, территория которого – прямоугольник со сторонами 1 и 3 километра. Поэтому увидеть полностью самое крупное химическое предприятие за Уралом «Азот» просто невозможно. По забайкальским меркам «Азот» – это город, тут трудится 35 тысяч человек (для сравнения, население Краснокаменска составляет 53 тысячи человек). Это предприятие является крупнейшим производителем минеральных удобрений в России, производит 85% российской аммиачной селитры и одну треть объёма капролактама. Капролактам – основа для создания синтетических тканей. Поэтому можно смело сказать, что 30% ткани любой современной куртки – это работа кемеровских «азотовцев». 
    40 стран мира покупают продукцию «Азота». Побывав здесь, мы увидели десятую часть (если не меньше), но и она поразила. Представьте себе лабораторию (скорее, собственный научный центр), буквально нашпигованную современным оборудованием, где выдадут подробный анализ почвы и определят одновременно наличие всех химических элементов. Тут разрабатывают свои эмульгаторы и пластификаторы, чтобы заменить опасную фталевую кислоту на адипиновую. Ещё заглянули в адское пламя установки риформинга, где молекула метана отдаёт водород. Дальше начнёт работать цикл: из водорода и азота на заводе производят аммиак, каталитическим окислением которого получат оксиды для производства азотной кислоты. А потом уже удобрения, те самые селитры. Недавно на «Азоте» законсервировали старый цех по производству водорода, а в строительство новых производств вложили 6 миллиардов! 
    В старом цехе идёт демонтаж: разобрать нужно и установки немецкой фирмы «Шварцкопф» производства 1942 года. Их перенесут в музей машин под открытым небом. Так продолжается история сибирской химии.
    
    * * *
    Закрываю страницу, а перед глазами – картина «Покорение Ермаком Сибири». Он был бы горд и счастлив. А что сказали бы казаки-первопроходцы Петра Бекетова, которые первыми пришли за Байкал?
    
    Татьяна Гусева
Яндекс цитирования