Детский сад

Письмо о призраках

    Конечно, нельзя на примере одного места субъективно судить обо всех подобных заведениях, но такова человеческая природа. Приведу пример: однажды я попал в автокатастрофу – всё обошлось незначительными ушибами, но после этого я несколько месяцев не ездил на машинах вообще – мне казалось, что все они сейчас попадут в аварию.

    Работая с очевидцами того, что творилось и творится по сей день в этом читинском садике, а также проведя там ночь, я ни в коем случае не хотел бы компрометировать заведующую, любезно разрешившую мне провести эту самую ночь в стенах её детского сада. Поэтому, как всегда, все имена и фамилии, а также номер этого сада будут скрыты. При этом добавлю, что очень многие знают про события, происходящие в этом здании, – сарафанное радио делает своё дело. Также я не прошу читателей делать какие-либо выводы, искать мотив и мораль в сём повествовании. Изложенные в хронологической последовательности факты я постараюсь подать в удобоваримой литературной форме, дабы вы узнали, что может происходить совсем рядом с нами в череде скучных и однообразных дней. В погоне за материалами я не только объездил всё Забайкалье, но и воспользовался великой силой современного интернета. И именно здесь мне впервые попался на глаза материал, присланный некой Ольгой: «Мой друг Максим работал в этом детском саду охранником. Времена были в его жизни непростые, поэтому он согласился на эту должность с заработной платой всего восемь тысяч рублей. Должностные обязанности были немудрёные: проконтролировать перед ночной сменой, закрыты ли все окна и двери, дважды совершать обход и следить, чтобы на территорию здания не лазила местная ребятня. Уже через месяц Максим пригласил меня с подругой (для храбрости) с собой на дежурство, потому как то, что происходило по ночам, не укладывалось в голове простого парня, не привыкшего к присутствию потусторонних сил. Его каморка располагалась на первом этаже, как раз напротив эвакуационного выхода. Здесь были кровать во всю ширину комнаты и телевизор. Максим без церемоний, словно давно выученный урок, поведал, что по ночам его иногда стаскивает с кровати за ноги некто невидимый, по коридорам прокатываются детский смех и старческий кашель, а на кухне второго этажа очень громко гремят тазы, льётся вода и мигает свет. Он, парень далеко не робкого десятка, последнюю неделю дальше крыла, ведущего на второй этаж, не заходит. Боязно».

    

В детсад не пустили

    К великому моему сожалению, эта история попала ко мне слишком поздно. Максим уже год как не работал охранником в злополучном садике, но Ольга посоветовала мне самому устроиться туда на пару недель на эту же должность. Мол, место там постоянно свободное, сторожа не выдерживают, да и сами воспитатели после захода солнца не задерживаются там, предпочитая брать вечернюю работу на дом. Я, конечно, крепко задумался: две недели охранником, даже ради такого материала, это перебор. Да и выглядело всё это со стороны слишком откровенно – люди считают мистикой даже шорох в соседней комнате, а тут прямо-таки откровенный шабаш привидений. Я не считаю себя полностью неверующим во всё человеком, но верить на слово в такое для меня было выше всяких сил. Увлёкшись повседневной работой, я отложил материал с садиком, решив вернуться к нему в более подходящее время. Это самое время пришло через три года. Мне пришли ещё два материала от совершенно незнакомых на тот момент людей, которые слово в слово пересказали Ольгин рассказ. Только у Оли события развивались четыре года назад, а здесь были свежие факты, как под копирку совпадающие с теми событиями.

    Да простят меня правоохранительные органы, но в садик я попытался попасть прошлой зимой не совсем законным способом. Взял денег и спиртное, дождался позднего вечера и выдвинулся по направлению к учреждению. С трёх сторон его окружала непроницаемая стена из профлиста, а с четвёртой – металлическая решётка и калитка на электронном замке. Пройдя два раза вокруг здания, я, наконец, увидел недостающее звено в той самой решётке, густо заросшее черёмухой. Не без труда протиснувшись в эту щель, я долго стучал в закрытую дверь. Дом молчал. Нависающие со всех сторон пятиэтажки с тёмными окнами, казалось, с укором смотрели на меня, осуждая сие незаконное предприятие. Прошло пятнадцать минут – никто не открывал. Было холодно. Наконец, звякнула дверь того самого эвакуационного выхода и показался мужчина лет шестидесяти, обросший седой щетиной. «Наш клиент», – решил я по своей наивности, втащил в помещение сумку с камерами и диктофонами и коротко изложил суть дела. Свою просьбу провести в саду несколько часов я подкрепил спиртным и денежным вознаграждением. У охранника дёрнулся кадык, и он, не торопясь, ушёл в свою каморку. Вернулся мужчина довольно быстро, держа в руке увесистый обрезок стального прута. Теперь пришла моя очередь дёргать глазом. Он сказал, что все вопросы нужно решать через заведующую и что мне нужно покинуть помещение. Я с величайшим сожалением побрёл к выходу, одновременно пожирая глазами тёмные коридоры: трубы под потолком, стены, выкрашенные белой и голубой краской, деревянные двери. Совсем не так представлял себе я это место.

    

Проверка слухов и нервов

    Прошло полгода. В составе телевизионной бригады одной из читинских телекомпаний я участвовал в своеобразном смотре-конкурсе местных детских садов и, к моему чрезвычайному удивлению, как говорится, между делом, познакомился с заведующей того самого детского сада с привидениями. Я вцепился в неё, как клещ, рассказал о своей работе по поиску мистических событий. Женщина тоже заинтересовалась, причём настолько, что пожелала также провести ночь в своём же саду. Как оказалось, она работала в своей должности всего несколько недель, а посему ещё ничего не знала от своих коллег. Позже выяснилось, что коллеги эти особо не распространялись по поводу ночных событий в здании, дабы не было конфликтов с родителями и министерством образования. С Ольгой мы встретились через пять дней после знакомства с заведующей. Последняя в назначенный день не смогла присутствовать ввиду семейных обстоятельств, но дала все необходимые распоряжения охраннику.

    11 часов вечера. Глубокие сумерки длинного летнего дня скрыли во мраке столь желанное здание. Честно говоря, даже не верилось, что на этот раз всё получится. Чувствовался азарт и прилив сил. Думали ли мы, что ждёт нас там? Вряд ли. Наверное, если бы можно было отмотать время назад, я бы обошёл это место десятой дорогой. Калитку никто не открывал почти десять минут. Наконец, в глубине двора хлопнула дверь и нас осветил карманный фонарик. «Вы те самые?» – спросил фонарик. Те самые. Фонарь погас, и мы увидели перед собой мужчину лет сорока, невысокого роста, с чёрными как смоль волосами с проседью. Он был одет в джинсовую куртку. Одно плечо у него было неестественно поднято, как будто на другом висела тяжёлая сумка. Артём, так звали охранника, проводил нас всё к той же эвакуационной двери. Рядом с каморкой стоял теперь стол, изрисованный непонятно кем синей ручкой. Сторож молча и с любопытством наблюдал за нашими манипуляциями. Мы же дрожащими от волнения руками извлекали из кофра камеры, экшн-камеры, радиомикрофоны и аналоговые диктофоны. Час исследований пробил.

    Начали мы с расспросов Артёма. Тот абсолютно спокойно и, как нам показалось, совершенно безучастно подтвердил, что, мол, да, гремит кто-то по ночам, воду пускает. Свет иногда приходится выключать на втором этаже. Меня поразила его абстрагированность. Как можно быть таким равнодушным? Ольга приготовила диктофон, и мы сразу отправились к злосчастному коридору, откуда шла лестница на верхний этаж (здание двухэтажное). Щёлкнула кнопка записи. «Здесь есть кто-то кроме нас?» – спросила Ольга, и в это же мгновение тоненький детский голосок несколько раз и как будто с эхом ответил: «Да! Да! Да!» Звук шёл одновременно совсем рядом и в то же время со всех сторон. Никогда в жизни мне не было так страшно! Никогда! Руки тряслись. Стены как будто стали давить со всех сторон. Мы смотрели в одну точку, боясь пошевелиться. Спина мгновенно стала мокрой. Конечно, я подозревал, что в таком месте есть активность, но чтобы вот так сразу. Ольга проверила запись. Голос на плёнке был отлично слышен. Детский голос девочки лет трёх-четырёх. Даже сейчас, спустя время, при прослушивании этой записи мурашки бегут по коже.

    Следующий час был как в тумане. На каждый наш вопрос о чьём-либо присутствии мы получали ответ. Не конкретный, но, тем не менее, ответ. По коридорам прокатывались смех и кашель. Тихо, но достаточно, чтобы их уловил диктофон. Я никак не мог взять себя в руки, чтобы нормально вести видеосъёмку. Не помогал даже монопод. Камера прыгала в руках. Конечно, за свою жизнь я много что повидал. Работал и на пожарах, и на убийствах, был свидетелем такого, чего не пожелаю никому, но чтобы вот так? Вести диалог с кем-то невидимым. До сего момента я считал, что на это способны только люди, тонко чувствующие окружающую действительность. Перед нашим возвращением в каморку совсем над ухом раздался нежный женских смех. Я попробую его описать. Вспомните фильм «Особенности национальной рыбалки». Там есть эпизод, когда Сергей пытается заговорить с русалкой, а она в ответ только смеётся. Вот этот смех русалки и смех в коридорах детского сада – один и тот же.

    

Портал в потусторонний мир

    Я нервно курил на крыльце, вдыхая сырой ночной воздух. Не верилось, что всё это происходит наяву. Я был готов пожать руку сторожу только за то, что он в таком месте остаётся совершенно равнодушным и не обращает внимания ни на что. Второй и последний наш визит в тот коридор (на второй этаж мы так и не решились подняться) принёс много новых звуков. На сей раз мы работали без диктофона. Просто пытались понять природу событий в этом детском саду. Если отойти от норм литературного языка, то за следующие сорок минут мы услышали звук быстрого бега на верхнем этаже, очень громкий грохот металла на кухне, шипение, похожее на настройку радио, голос мальчика, который звал папу, рокочущий голос: «Мы вас видим!» И так далее. Десятки самых разнообразных звуков. Не было сомнений, что здание живёт своей жизнью. Сидя в каптёрке, я задал сам себе вопрос – не схожу ли я с ума? Всё то, что присылали мне читатели, теперь я переживал сам. Очень и очень неприятное чувство, если говорить прямо. Ужасно болела голова. Появилось немыслимое желание оказаться вдруг дома в кровати и просто закрыть глаза, чтобы не слышать всего этого. Охранник Артём вернулся с обхода и невозмутимо лёг на кровать. А мы в это время боялись выйти из его комнатушки. А здание гудело, словно гигантские потревоженные струны. За последние полчаса нахождения в этом месте Ольгу кто-то сильно дёрнул за рукав, хохот в коридорах не утихал. Сразу скажу, что это не такой хохот, как наяву. А какой-то неконкретный. Он шёл как будто сквозь стены. Глухой и в то же время чёткий звук.

    Прощаясь с Артёмом, я чувствовал себя виноватым, что мы оставляем его здесь одного. А он, как ни в чём не бывало, закрыл за нами калитку. Стихли его шаги. Вдали хлопнула дверь эвакуационного выхода. Спустя две недели я отнёс фотографии местной женщине, которая участвовала когда-то в кастинге «Битвы экстрасенсов». Она поведала, что, мол, на этом месте стоял большой барак, который сгорел, и там погибли люди. Теперь появился некий портал, который даёт доступ простым смертным к звукам и деяниям жителей тонкого мира. Нужно пригласить служителя церкви и рассыпать вокруг здания освящённую землю, и тогда неуспокоенные души уйдут из нашего мира. Вот и вся история.

    8 часов утра. Я сидел в машине и смотрел на этот садик. А в него непрерывным потоком шли дети. Интересно, а они способны что-либо почувствовать?

    

    Антон Доценко