Когда не нужно объяснять

    Приёма я ждала две недели: она очень занятой и востребованный врач. Это обнадёживало, хотя и усиливало дискомфорт. 

    Я вошла в кабинет. Врач – молодая, приветливая женщина, очень стремительная, за пять минут выяснила анамнез, быстро и чётко задавая вопросы и, резюмировав фразой: «Пока все понятно», пригласила меня на кресло.

    Я заняла исходную вульгарную позицию, врач склонилась и погрузилась в свою специализацию.

    – Ты ела что-нибудь? – вдруг спросила она.

    Я задумалась. Организм – это, конечно, единое целое, но не настолько, наверное, чтобы утренний омлет мог мгновенно вызвать цистит, хотя я не знаю, я ж не гинеколог.

    Я честно вспоминала, что я ела, но вспомнила, как сдавала кровь натощак и как потом, так и не успела перекусить.

    – Нет, – ответила я на поставленный вопрос.

    –  В холодильнике рис и котлета, – сказала врач.

    Ничего себе сервис! Я слышала, конечно, что частные клиники лучше государственных, но эта система лояльности – перекусить во время осмотра – как по мне, просто перебор.

    –  Я не хочу котлету, – сказала я.

    – Простите, что? – переспросила врач. Я увидела, что к её уху плечом был прижат телефон, и говорила она явно не со мной.

    Мне стало неловко. Как-то это непрофессионально. Я понимаю её как мать, но не понимаю как гинеколога. Мы тут, оказывается, не только мой цистит лечим, но и гастрит её собеседника рикошетом.

    Есть хорошая фраза: «Мне стало так стыдно, будто это сделала я». Вот-вот.

    Врач вела себя абсолютно естественно, будто так и надо, смущения не испытывала, закончила осмотр и отзвон одновременно.

    Моё лицо, видимо, выражало недоумение, ибо она спросила:

    – Что-то не так?

    Поэтесса Зинаида Гиппиус больше века назад сказала гениальную фразу: «Если надо объяснять, то не надо объяснять». Вот сюда она абсолютно в тему.

    Моя знакомая Олеся – замдиректора в детском лагере. Работа тяжёлая и неблагодарная. Но любимая, если любишь детей. Олеся любит. Обожает. Своих не получилось, и вся её любовь идёт лагерным. В нагрузку Леся ведет сайт лагеря и группы в соцсетях. Устаёт очень.

    У неё есть личный аккаунт в «Фейсбуке». Тот, где она просто Олеся, а не замдиректора лагеря.

    В своём личном аккаунте Олеся ругается матом. Делает это зажигательно и смачно. Если не знать, что она работает в лагере, можно подумать, что она портовый грузчик.

    Например, если она пишет пост об усталости, она никогда не напишет: «Как же меня все задолбало», она заменит глагол на похожий, но матерный.

    Лагерь, в котором работает Олеся, прекрасен. Объективно. Если меня просят порекомендовать детский лагерь, я смело его рекомендую. И многие мамы, доверившись моим рекомендациям, отправляли туда детей и потом очень благодарили.

    Однажды мне в личку пришло письмо от знакомого со ссылкой на аккаунт Олеси и вопросом:

    – Это «Фейсбук» директора лагеря, куда едет мой сын. Ты считаешь, это нормально?

    Я поняла, что имел в виду тот, кто спрашивал.

    – Это ЗАМ директора, – сказала я.  

    – А, ну это, конечно, меняет дело!  – ответил мой знакомый.

    Это сарказм.

    – Слушай, это её личный аккаунт. Она ж не на сайте лагеря так пишет,  – вступилась я за подругу.

    – Вот за это отдельное спасибо.

    Опять сарказм.

    Я не знаю, что сказать. В голову лезут шаблонные фразы. Типа «люди разные».

    – Люди разные, – говорю я.

    – Вот это открытие!

    Сарказм.

    – А лагерь отличный, – говорю я. – Никто там при детях не ругается. Давай посмотрим правде в глаза: все матерятся, вопрос уместности и концентрации.

    – Вот я об этом и говорю: директор лагеря в личном аккаунте может материться?

    Я не знаю ответа. Правда. Я делаю скрин этой переписки и отправляю Олесе.

    Она присылает мне в ответ знаки вопроса. Мол, ага, и что?

    Если бы я ставила спектакль, то сейчас на сцену вышла бы актриса, играющая Зинаиду Гиппиус, и громко произнесла в зал: «Если надо объяснять, то не надо объяснять».

    Я заплатила деньги за бизнес-обучение. Это было важно – заплатить. Всё бесплатное мы воспринимаем не всерьёз, а у всего действительно важного есть своя цена. Я пришла и села в зрительный зал. В первый ряд, чтоб лучше видеть и слышать. Стала ждать спикера. Это был какой-то звёздный, мегауспешный маркетолог. Он расскажет про секреты успеха и смотивирует меня тоже быть успешной.

    Я ждала холёного, статного мужика в образе дровосека из барбершопа, в белой рубашке и модных джинсах по цене авто.

    Вместо него на сцену вылез щуплый хипстерообразный парнишка. Я сначала думала, это рабочий сцены микрофон наладить вышел, но он ничего не налаживал, а сразу начал выступать.

    «Это он! – с удивлением поняла я. – Бог маркетинга с миллионными контрактами».

    На парне была футболка с провокационным принтом: изображение раздвинутых к зрителю голых женских ног, а в самом важном, причинном, так сказать, месте нарисована мордочка кошки. Киска, то есть.

    И вот вещает парень про маркетинговые технологии, вдумчиво ходит по сцене, а я все мысль теряю, потому что, как ни стараюсь думать о маркетинге, смотрю лишь туда, на киску, и мысль сбивается на фривольности.

    А я ещё в первом ряду сижу, и киска мечется прямо у меня перед глазами.

    Лекция закончилась (полным провалом для меня: ничегошеньки не запомнила), пришло время вопросов. Я поднимаю руку и спрашиваю:

    – Вы же утром, когда выбирали одежду на день, знали, что вам сегодня выступать. Почему вы так оделись? – спросила я у... киски. Ибо она была ровно у меня перед глазами.

    – А что не так? – спикер не понял вопроса.

    А я поняла.

    Поняла, что сейчас очередной выход Зинаиды Гиппиус. Если надо объяснять, то не надо объяснять.

    То, что для кого-то является нормой, для другого выглядит патологией. И наоборот. Но самое забавное знаете что?

    Именно тот гинеколог, который предложил мне котлету, вылечил мою болезнь. Именно в тот лагерь, где работает Олеся, я отправляю своего сына. Именно тот щуплый парень в футболке с киской, говорят, вошёл в список Forbes.

    Получается, что профессионал своего дела должен решать ваши проблемы, а не оправдывать ваши ожидания. А тем, кому не хватило аргументов или у кого внутри сейчас родился протест, посвящается отдельный выход Зинаиды Гиппиус.

    

    Ольга Савельева, snob.ru

    

Бытовой мазохизм российских женщин

    Зинаида Андреевна, например, всегда моет полы в странной, неестественной с точки зрения анатомии позы – попой кверху, без швабры, несмотря на больные суставы. Спросишь: «Зачем?» Ответит: «Шваброй моют только лентяйки». Она не такая. Она – потерпит. При этих словах на лице женщины проступает гордость: мол, оцените мой подвиг, мою жертвенность.

    Светлана Васильевна занимает хорошую должность, и могла бы легко себе позволить отдых в любой точке планеты. Однако после работы по привычке направляется с супругом полоть грядки. Там они ежегодно выращивают зачем-то картошку, огурцы, помидоры и радикулит. Для чего им этот копеечный урожай вкупе с сорванной спиной?

    Никто не знает, рационально объяснить не может, однако в глубине души Светлана Васильевна считает людей, отказавшихся от подобных дачных «радостей», пропащими лентяями-тунеядцами, а себя – работящей пчёлкой.

    Делопроизводитель Фаина Петровна уже более 30 лет тащит на себе мужа-алкоголика. Нет, конечно, алкоголиком он стал не сразу. Сначала был развесёлым любителем выпить, потом – неудачливым бизнесменом, снимающим стресс и употребляющим «с устатку», и только в последние годы переродился в классического алкаша, создающего жене долги и украшающего её тело тумаками.

    Но Фаина мужественно терпит, рассказывая всем, кто хочет слушать, о своих подвигах. Ореол страдалицы кажется ей достойным, романтичным и даже выгодно выделяющим её из толпы других женщин.

    Я привела только несколько примеров, хотя имя этим женщинам – легион. Мучается на карачках Зинаида Андреевна, кряхтит на даче раком Светлана Васильевна, тащит из рюмочной на себе алкаша Фаина Петровна, запрещает пользоваться памперсами, обеспечивая молодожёнам бессонные ночи, свекровь Елена Сергеевна. Терпит нелюбимую работу с маленькой зарплатой специалист Юля, прёт на себе сумки в тюрьму к любимому, который написал ей по объявлению в интернете, баульщица Марина.

    Воздух вокруг будто пропитан глупой, бестолковой жертвенностью, мазохизмом и привычкой терпеть, которые буквально вбивали в головы поколениям женщин. Бесконечные сказки о том, что терпение – добродетель, страдание – обязательная и почётная часть жизни настоящей женщины, и «не задолбалась – не мать» – это очень существенная часть нашей культуры, от которой никуда не деться.

    Кому нужны эти надрывные, усталые потуги, это концентрированное страдание и самоистязание? Мужьям? Детям? Коллегам? Да большинству из них будет только легче, если у мамы из руки перестанет расти половая тряпка, губка или садовые ножницы.

    Сколько бы могли они сделать, вот такие бытовые мазохистки поневоле, годами содержащие себя в чёрном теле, не приходящие в себя от усталости, не желающие отдыхать и посещать врачей…

    Их бы энергию – да в мирное русло... Но нет. Ходят с приросшей к рукам тряпкой или губкой, борются с пылью, нервничают из-за пятна на комоде… А жизнь, между тем, протекает между их скрюченными усталостью пальцами, и течёт она, увы, только в одном направлении. Надеюсь, что эта глупая и никому не нужная культура женского страдания скоро исчезнет навечно...

    

    Морена Морана