Газета 'Земля'
РЕДАКЦИЯ ПОДПИСКА РЕКЛАМА ВОПРОС-ОТВЕТ
Содержание номера
НОВОСТИ
    Совет недели
    Акцент недели
    Трамплин для бизнеса
ГОСТЬ РЕДАКЦИИ
    Красная линия в жизни
КАСАЕТСЯ ВСЕХ
    «Собачья проблема» нерешаема?
СВОИМИ ГЛАЗАМИ
    Синилгэн – праздник первого снега
УГОЛКИ ЗЕМЛИ РОДНОЙ
    На аргунской стороне…
СМЕЛО ЗА ДЕЛО!
    Жар-птица вдохновения
ТелеМАНИЯ
    «Ы» и другие приключения «Операции»
ЗАПОВЕДНОЕ ЗАБАЙКАЛЬЕ
    Записки краеведа
ВЫХОД В СВЕТ
    Посмотреть на шерстистого носорога
ТАЛАНТЫ ЗАБАЙКАЛЬЯ
    Звание «Народный» – по заслугам!
ТЕПЛЫЕ СТРОКИ
    Играй, гармонь, звени, частушка
ЧАДО газета для детей и молодежи
    Для мам и пап
ДАТА
    Тысячи тысяч
НИ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ
    Звонница – звонче нет
ЗНАЙ НАШИХ!
    Трезвые воины – забайкальские старообрядцы
ФАЗЕНДА
    А у нас свежина!
Выпуск № 45 от 05.11.2019 г.
Красная линия в жизни
Накануне 7 ноября мы встретились с общественно-политическим деятелем, председателем краевого совета женского движения «Забота и надежда», председателем правления Читинского городского отделения общественной организации «Дети войны» Ириной ЩАПОВОЙ. Завершающийся год для неё – юбилейный.
    
Священная память

    – Ирина Борисовна, расскажите о себе? Кем были ваши родители?
    
    – Я родилась 22 июня. С этой датой связана судьба моих родителей: 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, через которую добровольцем прошла моя мама, Мария Георгиевна Гетало (почётный гражданин г. Читы, награждена орденами Красной Звезды, Отеч. войны 1-й степени, Почёта, медалью «За заслуги перед Читинской областью, другими медалями. – Прим. авт.). Папа был пограничником, служил в Даурии, на фронт не попал, потому что здесь нужно было охранять границы. А мама была стрелком-радистом, участвовала в боях за Сталинград, а в самом конце войны, 13 апреля, под Берлином их самолёт был сбит. Штурмана убило сразу, а лётчик удерживал самолёт, кричал: «Маруся, прыгай!» Она прыгнула, а самому ему не хватило высоты, и он погиб. Мама была тяжело ранена, ей ампутировали ногу, сделать протез не удалось, всю жизнь она передвигалась при помощи костылей, неустанно работала и не любила, чтобы ей сочувствовали, говорила: «Я – солдат ещё живой!»
    Я родилась 22 июня 1949 года, в последний год сороковых роковых, обожжённых войной, памятных и для моих родителей, и для всего советского народа.
    
    – А вам не обидно было, что родились в день скорби? Двойственное ощущение?
    
    – Когда была маленькой, я с гордостью говорила: «Я родилась в день начала Великой Отечественной войны!» Мне говорили: «Что, в 41-м году, что ли?» [Улыбается] Двойственное ощущение всегда было, конечно. Первый тост на моём дне рождения был за тех, кто не вернулся с войны...
    Практически вся жизнь нашей семьи была построена вокруг этого события – Великой Отечественной войны. Более святого, чем наша Победа, чем советские солдаты-победители, для нашей семьи не существовало. Погиб на войне мамин брат, который не дожил до своего 19-летия три месяца, погибли её одноклассники, родные моего папы на Украине в оккупации. Это священная память, и мама всю жизнь стремилась донести до молодёжи, что этого забывать нельзя, иначе всё может опять повториться.
    
Празднику верны

    – Вы по образованию учитель. Выбор профессии был не случаен?
    
    – Я всегда любила литературу. Её в нашей школе вела Людмила Вольфовна Горбунова, которую многие в Чите помнят, но в 1966 году тренер по лёгкой атлетике Борис Петрович Максимов сагитировал нас поступать в Ленинградский гидрометеорологический институт. Я поступила, но через полгода поняла, что это не моё, вернулась и продолжила обучение здесь, на историко-филологическом факультете ЧГПИ. В 1970 году окончила факультет, получила специальность учителя русского языка и литературы и была направлена в начальную школу №13, потом перешла в школу №19. У меня были очень хорошие наставники, помню их слова: «Ты можешь ученика ругать, но никогда не должна его унижать, оскорблять и на него кричать!» Но голос я, конечно, повышала, тем более что он у меня такой, что могу сказать на очень большую аудиторию. Этому меня научил Леонид Юльевич Коренюк, во время учёбы на факультете.
    Так сложилось, что в 1975 году меня пригласили на кафедру литературы, где я проработала 32 года. Была старшим преподавателем кафедры, замдекана факультета, но без школы не могла – параллельно брала выпускные классы и до сих пор немножко жалею, что ушла из школы.
    
    – В «Энциклопедии Забайкалья» написано, что вы – общественно-политический деятель. Коммунистическая партия – это, мне кажется, главная, красная линия в вашей жизни?
    
    – Коммунистом я стала в 1972 году. В институте была заместителем секретаря факультетской партийной организации, потом заместителем секретаря парткома института. В 1991-м, после известных ельцинских указов, я связала свою жизнь с КПРФ и до 2013 года была в активе областного и краевого комитета. В 1995 году на выборах в Госдуму шла кандидатом по спискам партии, нам не хватило совсем немного до победы – всего шести процентов.
    Тогда мы проводили много митингов протеста – против законов о приватизации земли, леса, природных ресурсов. А как не протестовать? Почему это всё должно было уйти в частные руки?! Был заброшен памятник революционерам на Титовской сопке, мы начали ухаживать за ним и за памятниками В.И. Ленину, потому что власть их привела в непотребный вид. Многое тогда делалось для того, чтоб сохранить историческую память. Я считаю, какие бы ни были времена, всё это – наша история, и мы должны сохранять эту историю.
    Митинги были не только протестные, но и праздничные – посвящённые 1 Мая, 7 ноября, пока этот праздник не заменили «днём единства». Я считаю, пусть будет День единства, но зачем принижать роль Октябрьской революции? Её значение в XX веке неоспоримо, хотим мы этого или не хотим, но Октябрьская революция повлияла на мировой ход истории. Поэтому мы остались верны этому празднику.
    
Главное слово
    – Чем гордитесь, Ирина Борисовна?
    
    – Горжусь тем, что родилась в Советском Союзе. Горжусь своими родителями. Горжусь своей Родиной. И очень обидно, что сегодня разорили мою Родину, разорили то, что создавалось поколением моих родителей и предшествующим поколением – колхозы, которые кормили страну, промышленность, ведь у нас исчезли целые отрасли промышленности!
    Один из крупнейших философов конца XX века Александр Зиновьев сказал, что Советский Союз можно было разрушить только предательством сверху. И я считаю, что предательство сверху – это предательство нашей партийной верхушки во главе с Горбачёвым, Яковлевым, Шеварднадзе и иже с ними – именно они сдали нашу страну.
    
    – А в Чите тот период каким был?
    
    – Трудным был. Конечно, все хотели жить лучше. Нас убеждали, что когда не будет коммунистов, будет всё – работа, зарплаты, пенсии, как на Западе заживём. И сразу всё просело – ни зарплат, ни пенсий, рушились предприятия. И морально было очень трудно. В 1993 году, когда принимали Конституцию, мы шли после одного из эфиров на радио, и один из либералов мне сказал: «Да вас, коммунистов, надо на фонарных столбах вешать!»
    
    – Вы верите в Бога?
    
    – Нет, я глубоко атеистический человек, реалист до мозга костей, но считаю, что вера – это личное дело каждого. А я верю в человека. Мне очень нравятся ранние рассказы Горького и «человек – это звучит гордо». Я верю в людей, иногда ошибаюсь: поверила человеку, а он подвёл. Я верю в добро, верю в справедливость и бьюсь за эту справедливость. Если при мне совершается что-то несправедливое, я тут же, сразу – шашку наголо! Это, может быть, неверно, иногда это раздражает людей и вызывает непонимание. Но верю я во всё самое хорошее и светлое, поэтому, может быть, у меня до сих пор друзья с самого детства.
    
    – Мне кажется, есть какая-то внутренняя, лично ваша идея, которая «двигает» все общественные дела...
    
    – Конечно, я человек долга. Так нас воспитали с братом: если ты можешь, то должен; если не можешь – не берись; если обещаешь – сделай, а если нет возможности, то не обещай. И я всегда думала: я должна быть опорой для мамы, я должна быть опорой для брата, я должна быть опорой для семьи. Хотя порой кажется – да можно уже от чего-то и отказаться, но «должна», и это самое главное.
    
    – И не только, видимо, в семейных делах?
    
    – Везде. Вот, например, мы выпустили второй том книги «Детство, опалённое войной» и решили: всё, больше не будем. И вдруг обращаются люди: «А мы бы тоже хотели свои воспоминания разместить», и я понимаю – надо. Если люди просят, то надо. И так везде у меня.
    
С колен поднимется страна
    – Всегда хотела вас спросить про женское и материнское счастье.
    
    – Мне повезло и с женским счастьем, и с материнским. Конечно, как в любой семье, были и трудности, и всё было, но, тем не менее, мы с мужем уже 47 лет вместе. Зовут его Юрий Сергеевич Щапов, он уроженец Иркутской области. В 1972 году мы познакомились, за два месяца встретились четыре раза и поженились. У нас двое детей. Маша – в Москве, она учёный секретарь Института мировой культуры МГУ, детский психотерапевт, а сын Дмитрий служит здесь, полковник. Дети хорошие, умные, и трое внучек у нас подрастают.
    
    – Люди в какой-то период жизни начинают задумываться о её смысле. Особенно атеисты, ведь у них всё конечно…
    
    – Знаете, это сильно высокие слова, я никогда так философски о смысле жизни не задумывалась. Надо жить, просто жить. Жить и всё. С друзьями, с семьёй. Жить в окружении людей. Честно жить. Никому не докучая, никому не делая зла. У кого-то смысл жизни – стать богатым, у кого-то – великим учёным, у меня более приземлённые мысли.
    
    – Не собираетесь переехать на ПМЖ в Москву?
    
    – Нет, от родных могил никуда не уедешь. Мы с Юрой решили остаться здесь.
    
    – А кроме многочисленной работы, какие у вас есть увлечения?
    
    – Люблю огород, люблю дачу, люблю готовить; говорят, у меня хорошие пироги получаются, люблю принимать гостей. Люблю, чтобы в доме был порядок, люблю домашнюю работу. И вообще я иногда удивляюсь, как я вырвалась в публичные люди? Я же вообще глубоко домашний человек.
    
    – А как вы, правда, вырвались? И зачем вам это надо?
    
    – Знаете, когда ельцинские указы вышли о запрете коммунистической партии, я целую ночь проплакала. Меня больше всего задело то, что несколько поколений советских людей отдали свои жизни, труд свой положили, чтобы создать эту большую страну, и вдруг пришёл один человек и разом всё перечеркнул. Мне было обидно за людей, за коммунистов, которые не щадя своей жизни делали страну великой и могучей. И это не просто слова. У меня дед, мамин отец, большевик с дореволюционным стажем, то есть вступал в партию ещё до Октябрьской революции, умер в 34 года от второго инфаркта, потому что работал на износ, куда партия пошлёт. И я думаю: ради чего они умирали молодыми? Юра мне тогда сказал: «Мы лет 30 будем катиться вниз, а потом неизвестно сколько выбираться из этой ямы». Так оно и случилось. То есть всё лучшее мы угробили, а во имя чего – непонятно.
    
    – Ну а сейчас-то какое у вас ощущение, светлое будущее будет?
    
    – Ну, я надеюсь. Мне один коммунист написал поздравительное стихотворение, там есть такие строчки:
    Но всё на свете приходяще,
    Грядут иные времена,
    Жизнь снова станет настоящей,
    С колен поднимется страна.
    И я думаю, пусть не сегодня, пусть не при нашей жизни, но мы не должны так жить, как живём сейчас. Мы должны вернуться в то цивилизованное русло русской традиции, когда нравственность ценилась выше материального благополучия.
    
    Беседовала Мария ВЫРУПАЕВА
Яндекс цитирования