Звонница – звонче нет

«Я услышала голос»

    Подвижники бывают разные. Кто-то помогает малоимущим, кто-то дарит книги библиотеке, кто-то передаёт картины или другие ценные экспонаты в музей. Но людей, которые решили строить храм в селе силами своей семьи, я увидела впервые.

    Татьяна Андриевская по прежней должности – агроном в колхозе. Её муж Алексей – тракторист, укрощавший чикойские пашни на «Кировце» К-700. Теперь они оба пенсионеры со скромными по нынешней жизни пенсиями.

    Мы проехали длинные улицы Чикоя и соседних малых сёл и приблизились к огромной ели, за которой поднимается ввысь церквушка, украшенная двумя куполами. Третий купол – звонница – стоял тогда в ограде на деревянной основе, его пока только монтировали. Да чего там «монтировали». Колдовал над ним Алексей, которому всё никак не удавалось выгнуть лист под красивым углом. Двор огорожен металлической оградой с красивыми коваными воротами. Расположен храм на… личном подворье Андриевских.

    – Как вообще пришла в голову идея это чудо сотворить? – удивляюсь я.

    – История непростая, – помрачнев, начинает рассказ Татьяна. – У нас три дочери. Но одна умерла 20 лет назад от редкого заболевания, и спустя время вдруг страшный диагноз у второй! Как только ни боролись, болезнь не отступает. Я была просто в отчаянии. Руки опускались, ничего на ум не шло. Одна только мысль в голове билась: «Как её защитить?» И вот однажды ночью мне голос мне посреди ночи: «Надо построить храм». И утром ещё, казалось, тот голос в ушах. Первым делом – к мужу: «Мы будем строить храм». Тот на меня с удивлением: «Какой храм? Из чего? Гараж недостроенный, а ты про церковь». Но я ничего не слушала, будем строить и всё!

    Согласился Алексей на предложение Татьяны, а потом и идея про место стройки пришла в голову – на подворье родителей жены в соседнем селе. Пошла Татьяна за благословением к отцу Игорю, настоятелю храма святых апостолов Петра и Павла, благочинному Петровск-Забайкальского округа. Тот сначала удивился, но посмотрев подворье, видя настрой Татьяны, благословил на строительство, и семья принялась за дело.

    

Всем миром

    Татьяна, в прошлом парторг, с людьми привыкла общаться. Да и сам факт, что она своя, местная, о многом говорит людям. Убедила деревню, что храм нужно построить взамен разрушенного свыше восьми десятков лет назад. Общаясь с ней, думаю: такая убедит кого угодно и на что угодно – улыбка открытая, глаза лучистые, жестикуляция рук подкупает. И не ходит, а стремительно летает, как на крылышках.

    А для начала все собрались на этом подворье. Разломали то, что однозначно не нужно: стайки, сараи, худые изгороди, распилили старьё. Две тракторные телеги хлама вывезли. Алексей взялся за новые для него работы: всю жизнь был трактористом, водителем, а стал плотником, столяром и жестянщиком-кровельщиком, потому что для храма нужны были купола. Все навыки оказались по плечу.

    – Он же у меня рукастый, – рассказывает Татьяна, а в глазах плещется такая любовь к супругу, что даже неудобно рядом стоять в этих волнах нежности и обожания. Мужчина, который понял её, не счёл блажью слова о храме, а встал рядом и начал творить.

    Подходим к высокому крылечку. По бокам – витые столбы, красивые, будто отполированные.

    – Крылечко делали, и так охота было именно резные столбики для перил. Станка специального нет. Муж мне говорит: «Расчерчу, ты ворочай бревно, а я буду выпиливать». Я бревно поворачиваю, а он бензопилой резьбу ведёт, – говорит Татьяна. И столбики получились – загляденье – радуемся мы уже вместе. Оглаживаю ладошками тёплые янтарные бока и представляю, как она ворочала эти столбики под жужжащим полотном бензопилы.

    

И вырос храм

    Волнуясь, вхожу за Татьяной в храм. Ощущения странные. Православные храмы, как правило, большие, просторные, державные, внушающие какую-то робость. А здесь – как будто в деревенский дом входишь, отчего душу наполняет домашним же теплом, уютом. Иконы, иконостас, стулья, покрытые мягкими самовязаными кружками.

    К основному, «стариковскому» срубу дома пришлось делать прируб для размещения там алтаря.

    – Сделали прируб, хотели обшить ГВЛ. А батюшка говорит: «Лучше бы деревом…» Прислушались – рейкой обшили. Начали отделку. Станок у порога стоит, муж эту рейку обрежет, я несу, он прикручивает. Потом попросила, чтобы показал, как на станке управляться. Встала сама. Сделаю, принесу, он её к месту прибивает, всё быстрей дело пошло, – продолжает Татьяна. – Крышу над алтарём крыли всем селом, снова «помочь» собирали. Потолки приводили в порядок – тоже одному неудобно и держать, и прикручивать, я на «подай, принеси» снова стояла. Говорит: «Бери шуруповёрт». А я как-то этот инструмент побаивалась. Оказывается, его просто нужно сильно прижимать к поверхности. В общем, и шуруповёртом научилась. Доходов особо нет – две пенсии. Одна безоговорочно на строительство, на вторую живём. Не до наёмных бригад и работников. А людей на субботники каждый раз тоже не станешь звать. Деньгами-то помогают помаленьку добрые люди – родственники, знакомые, а порой и незнакомые хорошие люди.

    

Возвращаются святые домой

    Первый молебен был с простой иконкой на картоночке.

    – А потом начались чудеса, хочешь – верь, хочешь – нет, – рассказывает она. – У нас тут у каждой иконы своя судьба. Первая появившаяся здесь икона стояла в доме родителей моего отца. Родственница моя говорит, мол, есть у меня дедова икона, и тут же везёт на велосипеде, икона-то приличных, оказывается, размеров. Ещё одна, старинная, стояла у моих родных в кладовке. Я им привезла на обмен современную икону, так как они не молятся. А на этой-то Илья пророк и его ученик Елисей. Ей столько годов! – восхищаясь, прикасается ладонью к памятной иконе. – А вот ещё икона Воскресенья Господнего. Она состоит как бы из крошечных иконок на одном полотне – разные этапы пути Господа. Тоже стояла у наших знакомых, хозяйка говорит: «Мне ж сказали: «Никому не отдавай». А она плачет! Я её протру, а она опять влажная, в потоках. Думаю, к вам просится». Приехали мы и забрали её для иконостаса.

    Вот икона святого Матфея. Дед один ходил за коровами в поле, что-то пнул. Лень нагибаться даже было. А потом всё-таки вернулся: может, что дельное. Поднял, а это икона! Фон образа истоптан копытами до доски, а сама фигура святого и его лик не тронуты. Понимаешь, абсолютно не тронуты!

    С благословения батюшки икону подреставрировали, покрыли позолотой сбитую с фона краску, а сам лик святого и фигура Матфея даже не нуждались в реставрации. Ничего ему не сделалось! Разве это не чудо? – по-детски удивляется Татьяна.

    А вот икона – ею мою бабушку благословляли на брак. В 1924 году замуж выходила, ей её дали, и образ в этом доме, на этом месте 40 лет провисел. Сюда мы её с братьями и вернули.

    А эту икону женщина местная принесла. Мамкина, мол, икона. Но пригодится ли? Почти ничего на доске не видно, даже не знаем, кто там. А у нас как раз монахи были в гостях, говорят: «Это апостол Филипп». И чудо в том, что её принесли именно в день Рождественского, или Филиппова поста. Плохо видима, но батюшка сказал: «Пока не будем реставрировать».

    …В алтарь нам с тобой нельзя заходить, а там тоже иконы. Вот тебе история одной из них: 85 лет люди прятали один из образов. В самые страшные годы, чтобы избежать конфискации и гонений за укрывательство икон, хозяева сделали из неё крышку на ларь с мукой, ручку с изнанки приделали. Во время обысков в 1937 году, говорят, отрицали, что есть иконы, и никому в голову не пришло перевернуть крышку. И вот с появлением у нас храма звонит правнучка хозяйки образа. Икона, мол, расколотая, потому что прадед выкинул её в окно при обысках, чтобы не увидели, она и раскололась. А потом уже сделал с неё имитацию крышки. В общем, принесли нам две эти половинки, Лёшечка мой её скрутил аккуратно. Батюшка зашёл, а икона стоит – такая большая, красивая! Батюшка сделал земной поклон пред образом Спасителя и сказал: «Эта икона должна быть именно в алтаре». С тех пор она у нас там.

    А ещё батюшка подарил нам резную икону. Тоже целая история. У нас царские врата делал барахоевский мужик, ранее судимый, между прочим, но руки золотые. Сделал ворота резными, красивыми, глаз не оторвать. Батюшка, посмотрев на его творение, подарил нам образ Сергия Радонежского, вырезанного из дерева, мол, к вашим вратам очень подходит по оформлению.

    Отцу Игорю нравится тут, говорит: «Воздух какой-то особый, напоенный благодатью». На первый молебен пришло 36 человек, а на литургию – 56, практически всё взрослое население. В большие церковные праздники и того больше. Храм маленький. Каждое слово слышно, акустика мощная. А уж как у нас песнопения звучат!..

    Назвали наш храм храмом Введения во храм Пресвятой Богородицы.

    

Добром на добро

    – Это наш первый светильник, – ведёт она меня дальше, по периметру. – Насыпали песка в чашу, внучка украсила её красивыми камушками. Теперь светильники такие, как во всех храмах. А этот оставили на память, чтобы помнить, с чего всё начиналось.

    Вот в этом углу храмовая икона – Введение во храм Пресвятой Богородицы. На дьяконских воротах Лаврентий и Степан, первомученики, за Христа пострадали, – попутно вводит меня в курс дела и поражает тем, что об иконах рассказывает, как о фотографиях в домашнем альбоме – без пафоса, просто, как о самых близких людях, что с детства в сердце у каждого. – На стенах это тексты тропарей на дощечках. Думаю, что для таких, как я, которые толком не знают, что сказать в храме, куда подойти, где поклониться. Тут один тропарь Екатерине, Святой великомученице. Каждый раз читаем тропарь, чтобы доча наша выздоровела…

    А по царским вратам вот такая история. Мастер-рукодельник после того, как врата сделал, получил сообщение из Улан-Удэ, что со старшим сыном трагедия. А с семьёй он отношения к тому времени давно порвал. Собрали ему селом помощь финансовую, поехал хоронить. Маленько погодя звонит: «Что делать-то мне? Младший на меня повис в дверях: «Папка приехал. Мы теперь вместе будем?» Что делать-то мне? Оставаться?» Говорю: «Ты уж меня не спрашивай. Как уж тебе сердце велит, как совесть подскажет». Вот такая история. Может, и впрямь Господь вразумил через врата эти.

    А в селе Большаково я показала с диска, по благословению батюшки, фильм «Варлаам». Там даже экрана нет – собрала по всему району и экран, и аппаратуру. Старушки кино посмотрели, плачут и про храм наш расспрашивают. Одна говорит: «Я тут подумала, мы с Томкой пойдём по дворам. Поможем вам маленько».

    Потом приезжают, представляешь, 8600 рублей собрали. Маленько погодя опять приехала бабушка. Сосчитала тут когда-то по молчанке все стульчики, на которые присаживаются пожилые, и в очередной приезд привозит вязаные круги. У меня до сих пор комок в горле – сколько же в них доброты, в наших людях, отзывчивости. Из копеечных пенсий выделили нам на стройку! А эти круги! Ведь углядели все стулья, и даже самый маленький.

    

Господи, помоги нам сегодняшний день!

    – Тут будет сад, пока только клумбы. Надо всё облагораживать, – продолжает Татьяна экскурсию уже по подворью. В храм люди приходят, конечно же, помолиться, но ещё они идут пообщаться друг с другом. Живём мы теперь каждый своей семьёй и друг с другом встречаемся редко. Но вот приходит воскресенье, и мы спешим в церковь, где после молитвы хочется ещё побеседовать, но где? Батюшка Игорь благословил нас на строительство трапезной. Хотя и других дел ещё очень много, но мы решили строить. Воду нынче добыли. До чего она вкусная, пил бы и пил.

    В трапезной стены из кедра. Не отказал (дай, Господи, ему здоровья!) земляк наш, предприниматель И.Ф. Хохряков – дал 60 кедровых стволов. Оцилиндровал Александр Алёшин, привёз Сергей Конторин, разгрузил Сергей Сидоров. Когда установились погожие дни, работа закипела. Пришли на помощь местные жители: Михаил Быков, Олег Ведерников, Дмитрий и Артём Куприяновы, Иван Андреевский, Владимир Селин, Иван Филатов. Собрали трапезную за четыре дня, печку сложили, и люди на праздник собрались. Дух кедровый у нас теперь. После престольных праздников здесь чай пьём, разговоры ведём. Сорок человек спокойно садятся.

    Какое-то стремление было бежать сюда каждый день. Помолимся утром с Лёшей: «Господи, помоги нам сёднишный день». И бежим. Когда сделали звонницу, мне так охота было ударить утром в колокола, чтоб люди услышали звон. Это ж радость какая на душе. Хочу, как в старину, чтобы бросили люди свои дела и шли в церковь. Дома-то у нас у всех уже всё есть. Старики ж в основном. О душе надо подумать, когда как не сейчас? У нас в районе 11 приходов, и один из них наш...

    А сейчас внучок Сёмушка родился, мы маленько скорость со стройкой убавили. Значит, Богу так угодно, чтобы передых у нас был.

    

Колокольный звон

    Прихожанка Вера Ивановна Быкова, что показывала мне храм уже после установки третьего купола (кстати, установили его в день Успения Пресвятой Богородицы, 28 августа), ещё раз провела меня по храму, пересказывая истории икон. И снова на меня смотрели лучистые глаза, а лицо женщины освещала нежная, как осеннее солнышко, улыбка. То ли место волшебное такое, то ли Благодать Божия осеняет его, но не хочется уходить, спешить не хочется.

    Посидели за разговорами в трапезной, и я с удовольствием вдыхала дух кедра, которым напоено помещение, глядела в окно на Храм, и вместе мы удивлялись силе духа семьи Андриевских. Ни одной секунды им не приходила в голову мысль заливать горе водкой. Не сломались от тягот, а подвижническим трудом заразили всю округу, не в одиночку ведь всё свершилось.

    А позже еду и думаю: не только в том чудо, что нашлись все эти иконы, всё остальное тоже удивительно. За три года от картонной иконочки до престола Божия и первой литургии в декабре 2017 года. Любые службы проходят в храме. Люди, и дети в том числе, узнали молитвы.

    И пусть настоящие колокола стоят 190 тысяч рублей, а эти сделаны из обрезанных кислородных баллонов, но плывёт над деревней колокольный звон. Самый что ни на есть настоящий. И сладко замирает сердце от этих звуков и от этой картины – синих колоколов на фоне синего чикойского неба, голубых куполов храма… Настоящего храма. Самого высокого, пожалуй, на земле, потому что построен людьми с высокой душой и по промыслу Божьему...

    

    Елена ЧУБЕНКО, фото автора и из архива Андриевских