Повели на расстрел, но пощадили…

    Моим родителям под девяносто. Мама Надежда Михайловна, в девичестве Крень, из многодетной семьи, жили в Белоруссии, в первые дни оказалась на оккупированной территории, как жилось в оккупацию, вспоминает со слезами: «…Кого арестовали, некоторых расстреляли, молодёжь в Германию погнали, сожгли несколько сёл, что поближе к лесу были… Мы сильно боялись за Шуру и Мишу – моих старших сестру и брата, ночью их папа куда-то увёз, мы их до освобождения не видели.

    Как-то раз пришли полицаи – арестовали папу и сказали, что повели его на расстрел, так как он был председателем колхоза. Мы перепугались, сильно плакали, много народу согнали, много говорили, кричали. Но папу всё же не расстреляли. А у него сразу седина появилась. Немцы забирали что хотели, да и партизаны тоже разные были. Уже перед освобождением к нам в деревню пришли и начали везде лазить и забирать всё, что им понравится. Забрали у нас единственную корову-кормилицу. Папа стал возмущаться, его чуть тут же и не застрелили. После войны мы нашли корову в другом селе, её нам так и не отдали, сказали, мол, партизан очень заслуженный. Обидно и больно было.

    В школу я до войны пошла, а как немцы пришли – сразу школу закрыли, другая жизнь началась. У учительницы по вечерам молодёжь собиралась. Однажды учительницу арестовали и увезли, люди говорили, что её фашисты расстреляли. После освобождения заработала школа. Вначале в школе писали даже на газетах, после появились тетради с серыми твёрдыми листами, мы им были рады. Приходишь со школы, сумку вешаешь на гвоздик, поешь и – помогать родителям, а потом в колхоз. Вечером надо выучить уроки, порой чуть не спишь за этим столом, а попробуй плохо учиться – папа строго с нас спрашивал, он сильно боролся за науку.

    Если не поздно – обязательно нитки из пряжи посучить – надо повязать носки, варежки. Много вязаных вещей и продуктов отправляли на фронт. Помню: ребята уходили на войну – им настряпали ватрушки. Мало кто вернулся домой. Из тех, кто вернулся, некоторые умерли от ранений.

    Мы подросли и стали в колхозе работать наравне со взрослыми. У меня была лошадь по кличке Серко, она меня любила. Однажды мы скакали быстро, и она неожиданно споткнулась, я полетела кубарем через её голову, она за мной. Если б упала на меня, то раздавила б. Я даже испугаться сразу не успела. А она соскочила и с жалобным ржанием ко мне подошла, стала обнюхивать и жалобно фыркать, я расплакалась, стала её обнимать и целовать, отлежалась, девчата помогли, и снова пошла работать.

    Вечерами с девчатами собирались у кого-нибудь: вязали, делились своим умением, рисунками, пели песни.

    У нас в селе школа была четырёхклассная. После стали ходить в соседнее село Турец за пять километров от нашего села. Ходили в любую погоду: и в грязь, и в стужу. В школе были хорошие преподаватели. Появились новые подруги. Со мной за партой сидела девочка-сирота, их деревню фашисты сожгли, погибли её мама с братьями, а она чудом осталась жива. Папа у неё погиб на фронте».

    Сейчас мама восьмой год лежит парализованная, и ногу у неё отняли, и зрение пропало. Но она не сдаётся, главное, память хорошая, всё помнит. Стоически переносит боли, всегда подскажет, всех родственников помнит.

    Отец Николай Куприянович также из многодетной семьи, хоть и родом с Иван-Озера Читинской области, так-же хлебнул лиха. Отца забрали на Восточный фронт. Старший брат и сёстры работали в колхозе, а отца, когда ему было 12 лет, в 1943-м пригласили в рыболовную бригаду, коногоном, ловили рыбу для военных. Так и работал в бригаде до конца войны. Расчёт был рыбой. Получается, что в Чите в списках бригады не числился. Всех участников той бригады давно уже нет.

    Часто в «Земле» печатаются материалы, из которых я узнаю о наших земляках, «детях войны», которые помогали фронту всем, чем могли, и в поле, и в госпиталях, и на заводах. Так неужто они не достойны такого же уважения и почитания, как участники и труженики войны?

    «Бессмертный полк» – хорошее дело, только он тоже делит людей. У нас в деревне нет «бессмертного полка». Поэтому я просто на заборе вывешиваю плакат, где мои родственники, которые воевали и ковали Победу в тылу в одном строю.

    

    Михаил САПИЖЕВ, с. Иван-Озеро, Читинский район