Газета 'Земля'

Шёл 1941 год, жизнь людей вошла в спокойное русло. Успокоилась деревня, промышленность успешно развивалась. Появились на селе тракторы, автомобили, сеялки, веялки, сенокосная, уборочная техника. В Красную Армию регулярно поставлялась новая военная техника, всё это вселяло в людей уверенность в завтрашнем дне.

В воскресенье 22 июня вся семья вышла на прополку картофельного поля, слишком уж много лебеды и пырея наросло. «Что-то уже не помню, когда было такое зелёное покрывало на картошке», – заметила Александра Ивановна.

Вечером прибежала взволнованная соседка, работавшая на вокзале: «Александра, что творится-то! Нам по диспетчерской сообщили: немцы напали на нас, бомбят наши города вдоль всей границы. Я уж не помню названия этих городов, но сказали, что это война». Александра Ивановна попятилась, попятилась, тихо ойкнула и взмолилась: «Боже упаси от такой беды!» И заплакала. Парни стояли столбом посередине кухни, сёстры сбились в кружок и о чём-то шептались, ещё не осознавая, какая беда пришла. Братья тут же стали собираться к друзьям, чтобы узнать подробности о войне, надеясь, что удастся услышать что-то по радио... Все оставшиеся дома расселись кто где мог, теребя что-то в руках.

Придя домой от друзей, братья заявили матери, что пойдут добровольцами в Красную Армию, по радио сказали, что молодёжь и комсомольцы уже записываются. Мать на них цыкнула: «Без вас обойдутся, а время придёт, всё равно возьмут на войну». По своему Семёну она знала, что такое война и как тяжело бывает без сильной мужской руки. Уставшая от прополки в огороде и раздавленная от вдруг навалившейся беды, она развернула платок, где лежала Библия, присела у обеденного стола и стала искать Священное Писание о войне и воинском служении… Нашла, стала читать: «…Тогда, говорит ему Иисус, возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом и погибнут…» Про себя подумала: «Войной на нас пошли немцы, а не мы…» Апостол Павел говорит: «Бог помогает в войнах праведным». И далее прочла: «Человек мудрый силён, и человек разумный укрепляет силу свою, поэтому с обдуманностью веди войну твою, и успех будет при множестве совещаний». Задумалась, как это понять… «А… это тем, кто в Кремле сидит», – сообразила Александра Ивановна и тяжело вздохнула. Она чувствовала себя как-то растерянно, но постаралась не подавать вида детям, с шумом вошедшим в дом. Опустив руки на фартук, она про себя решила, что соберёт старушек на молитвы за здравие и устроит чтение Библии, а детей отправит заготавливать дрова – кто кроме них будет это делать? «Время наступает тяжёлое, о Господи, убереги и сохрани всех нас»! – повернувшись к иконе, она перекрестилась. А за окном, громыхая, проходил товарный поезд, их всё больше в последнее время шло на запад.

На линии фронта

Враг жестоко и быстро приближался к Москве, Ленинграду, европейская часть страны оказалась в оккупации фашистских войск. В Забайкалье, как и в других областях, формировались, обучались воинские подразделения. В первой половине 1942 года на фронт были отправлены вновь сформированные 321-я и 399-я Забайкальские стрелковые дивизии. Молодых парней и девчат, пожелавших добровольно идти на фронт, обучали в подразделениях по 110-часовой программе, готовили снайперов, радистов, медсестёр, морзистов-телеграфистов, поваров и других специалистов.

Близнецы Иван и Виктор были призваны в Красную Армию в марте 1942 года. Если сказать просто, что Виктор Семёнович погиб, а Иван Семёнович вернулся раненым, значит ничего не сказать, поэтому хранить память поколений – наша святая обязанность, более того, искать сведения о тех, кто пропал без вести. К сожалению, во времена, когда участники войны были рядом с нами, мы не сумели или не удосужились записать их рассказы о войне. Рассказы о том, что каждая медаль, каждый орден – это кровь, это геройский поступок, о котором мы должны знать и передавать из поколения в поколение.

Ровесникам близнецов, в том числе и самым близким, выпал шанс прозимовать дома, помогая родителям и радуя их своим присутствием, но понимание того, что час расставания всё-таки наступит, давил на сознание, душа болела и сердце плакало. «Вон зять Костя с первого дня войны оказался на фронте, пишет, что воюет, бьёт фашистов в хвост и в гриву», – часто говорила Александра Ивановна. А ребята тем временем ходили на всеобуч и гордились тем, что им дают стрелять из винтовок и автоматов, и на спор кидали гранату-болванку, кто дальше кинет.

И час настал, настали день и минуты тяжёлого расставания. Мать собрала своим детям по мешочку, а что положить в них, она уже знала, да и ребята были в курсе, что брать с собой. До Москвы ехали в вагонах-теплушках без происшествий. В столице на сборном пункте пробыли недолго, но почему-то близнецов разлучили. Иван оказался на Волховском фронте, а Виктор – на Южном. В архивах Министерства обороны есть анкета.

Анкета

«Номоконов (первые два слога написаны через «а») Виктор Семёнович, 1923 г. Рож. 7/ix . Читинская обл. Карымский р-н, с. Б-Тура.

Призван Карымским РВК 8/03 1942 г. Воинское звание – красноармеец. Занимаемая должность в Красной Армии – автоматчик. Когда прекратилась письменная связь – 15 июня 1942 г.

Место службы – 193-й стрелковый полк, 3-е отделение (за Доном около Миллерово (эти слова написаны рукой и плохо читается)).

Где проживал: Читинская обл., Карымский р-н, Больше-Туринский сельский совет, село Б-Тура».

И далее от руки мелким почерком написано: «Дополнительных данных не установлено. Писем от товарищей не было. Свидетельских показаний нет.

Начальник Управления

Генерал-майор Шавальский» (без инициалов и подпись другая, неразборчивая).

Судя по анкете, Виктор Семёнович погиб за Доном около города Миллерово. Что же там происходило с июня 1942 года? Сколько же их полегло на поле боя? И неслышно все кричат: «Я убит за Доном! Я честно защищал страну родную…» (перефразируя А. Твардовского «Я убит подо Ржевом»).

Александра Ивановна ждала писем от сыновей, ходила на почту, спрашивала: «Девчата, а может, где ненароком письмецо от моих сыночков у вас затерялось?» В ответ слышала: «Нет, такого у нас вообще не бывает!» Она приходила домой, в ставала на колени перед иконой Божьей Матери и долго молилась, прося у всевышних сохранить близнецов. Наконец, в начале 1943 года пришло письмо от Ивана. Писал, что воюет около Ленинграда, бьёт фашистскую гадину, а вот где воюет братец Витя не знает и писем от него не получал: «Так вышло, что мы воюем в разных местах, полевая почта часто меняется. Ну ничего, встретимся после войны, Мама» (написал с большой буквы).

В июне и июле 1942 года события на Южном фронте в районе Миллерово – Тарасовка – Каменск были трагическими для бойцов и командиров Красной Армии. В этом районе полегли десятки тысяч наших солдат. Настоящая трагедия произошла у хутора Нижний Ерохин Каменского района. В архивах Минобороны найдено множество документов, но пока нет главного – списка красноармейцев и командиров, погибших в этом районе.

Немецкое командование на лето 1942 года решило перехватить инициативу после поражения под Москвой, планируя уничтожить живую силу наших войск, лишить русских промышленных и военно-экономических центров. Из архива Минобороны: «13 и 14 июля 1942 года 51-я армия, 24-я дивизия вели тяжелейшие бои с крупными танковыми и моторизованными частями вермахта, поддерживаемыми авиацией, на рубеже Миллерово – Греково – Сулин – Волошино. Советским войскам пришлось отступать на юго-восток, частью в район северо-восточнее Миллерово. Здесь, у Дона, под Миллерово, были окружены в том числе части 73-й стрелковой дивизии с двумя стрелковыми полками (193-м, 392-м) и одним артполком, сапёрная рота, батарея ПТД сосредоточились в районе Миллерово. Дивизиям было поставлена задача оборонять рубеж Ивановка, восточней части Миллерово – Журавка обеспечить фланг армии. Однако советские дивизии – 162-я, 199-я, 277-я, 278-я и 304-я – погибли в котле под Миллерово. Фронт советских войск на южном направлении фактически развалился. Возникла реальная угроза прорыва немецких подвижных соединений к Сталинграду и на Кавказ».

Родственники Виктора Семёновича Номоконова по сегодняшний день не имеют сведений, где же он фактически погиб, где похоронен. Вечная память! Вечная Слава всем воинам, погибшим в этих боях!

Брат остался жив

Более удачно, я бы даже сказал, счастливо сложился боевой путь у брата-близнеца Ивана Семёновича. Счастливо, потому что он остался жив, вернулся домой, построил дом, женился, создал семью. У них с Ниной появились дети, Виктор и Таня. Живи да радуйся, но война оставила на его теле страшные следы, осколки снарядов сидели в нём (на уровне среднего ребра инородное тело, на уровне 4-го ребра инородное тело, нижняя часть бедра имеет сколы от инородного тела). Это выписка из справки по инвалидности. Несколько раз лежал в военном госпитале в Чите, залечивал боевые раны уже после войны.

Удивительный был человек. Ко всем добрый, чуткий, внимательный. Очень часто приходил хромая два километра, в деревню к своей сестре Евгении, у которой было девятеро по лавкам, помогал по хозяйству. С ребятишками раздваивали старые шпалы вдоль, рыли ямки, ставили эти столбы и огораживали картофельное поле, чтобы «цыганята» не голодали в послевоенное время. Тогда в деревне жилось очень плохо, даже голодно. Забайкальским колхозникам с 1942 и по 1946 годы, по официальной хронике, выдавали по 240 граммов хлеба на трудодень, членам семьи – по 60–70 граммов на тот же трудодень, то есть чем больше трудодней, тем сытнее в семье, но это было очень и очень непросто. Выживали кто как умел, подростки ходили по насыпи железной дороги и собирали зёрна кукурузы, сои, пшеницы, которые сыпались в щели вагонов на стыках. Получалось горсть, иногда и больше, эта была и радость, и гордость, что несёшь эту ценность домой. Отработав у сестры, Иван шёл обратно домой, тяжело хромая и переваливаясь с ноги на ногу, впереди было дежурство на железнодорожной станции. «Ничего, орава большая, картошку посадят сами, будет второй хлеб, голодными не будут, значит вырастут. А вот у меня в огороде косогор крутой, придётся копать вручную. Ну да ничего, не такое одолевали, в несколько приёмов сделаем, штурмом брать не будем», – размышлял Иван Семёнович, подходя к своему дому. Придя домой, прилёг отдохнуть, хотя Нина настаивала, чтобы он поел: «Садись поешь, ты же с голодного края пришёл. Потом и приляжешь». Пообедав, он решил немного прикорнуть, всё-таки не такую уж лёгкую работу провернул.

Снился ему первый бой в болотах Волховского фронта. В том бою их полк попал в жёсткий перехлёст, впереди и с боку пехота немцев, откуда-то бьёт по окопам артиллерия, а сверху, выискивая цели, падают авиабомбы. Окопы вырыли заранее, но в них зашла грунтовая вода почти по колено.

Со стоном Иван проснулся. «Пора, – сказал сам себе, – скоро на дежурство, надо умыться, надеть железнодорожную форму и вперёд». Из архива Минобороны: «Наши войска несли тяжёлые потери, к тому же Ленинградский и Волховский фронты действовали порой несогласованно. И.В. Сталин предложил объединить эти фронты под одним руководством. Образовался Ленинградский фронт под командованием генерал-лейтенанта М.С. Хозина. Но дела не улучшились, а ухудшились. Поэтому 8 июня 1942 года Волховский фронт был образован вновь (командующий К.А. Мерецков) и просуществовал до 15 февраля 1944 года». Как рассказывают участники тех боёв (в том числе Иван Семёнович) шли очень жестокие, кровопролитные бои. 2-я Ударная армия и часть 59-й армии были окружены и брошены на произвол командованием во главе с генералом Власовым, который сдался и стал служить фашистам. Оставшимся в окружении они передали: «Выходить из окружения мелкими группами, кто где хочет и как знает». Иван Семёнович рассказывал: «Я остался жив в этих боях, потому что нас, нескольких бойцов, направили в артдивизион на замену погибших. Помню как сейчас: земля вокруг нас поднималась дыбом, осколки снарядов со свистом рикошетили от пушки, срезая ветки деревьев, от валунов летела дробь мелких камней, но мы этого не замечали. Всё внутри кричало: «Быстрей, быстрей!» Один несёт снаряд, другой заряжает, а наводчик ловит цель. Огонь! В этой дуэли побеждает тот, кто быстрее поймает цель и произведёт выстрел. Я не почувствовал, что в меня врезались осколки, только что-то тёплое ласкало моё тело, а чуть повыше – острая боль справа, на груди. Очнулся в полевом госпитале, доктор сказал, что всё хорошо, кишки целые, что буду жить долго, только вот крови много потерял, уверил, что ещё повоюю. Всех раненых в этом бою увезли в ленинградский госпиталь восстанавливаться. Как известно, оборона Ленинграда началась 10 июля 1941 года, а 4 сентября 1941-го начался артиллерийский обстрел, город оказался в блокаде.

Всех, кто выздоровел и по состоянию здоровья был готов воевать, собрали на сборном пункте и повезли на грузовиках, так мы оказались на линии Ленинградского фронта, соседствующего с Волховским. Перед фронтом стояла задача прикрыть непосредственные подступы к Ленинграду. Командующий фронтом генерал-лейтенант Л.А. Говоров решил бросить в бой все резервы Ленинградского фронта, в том числе 56-ю армию, в которой оказались вернувшиеся из госпиталя. Как вспоминают бойцы этой армии, через населённый пункт Мустолово удалось освободить Арбузово, Рабочий посёлок №6. Но до января 1944 года позиции сторон не изменились, блокада города ещё существовала. Лишь в январе 1943 года войска Ленинградского и Волховского фронтов провели операцию по прорыву блокады Ленинграда. Здесь, под Ленинградом, в январе 1943 года нас распределили по частям, и мы начали готовиться форсировать Неву. На берегах ещё лежал лёд, противоположный берег был крутой, к тому же немцы полили его водой. Готовились основательно; использовались лодки, брёвна, разные деревянные щиты, бочки и другие подручные средства. Для штурма крутого берега подготовили лестницы и… началось. С нашего берега заработали пулемёты, миномёты. Огонь был плотным, непрекращающимся, но и мы сумели перебраться на другой берег, сходу по лестницам взлетели в немецкие укрепления. Завязался русский рукопашный бой, которого фашисты очень боялись. Конечно, был ответный огонь. Не все вернулись после боя, потери были большие.

Этот бой оказался для меня кровавым, рядом не то взорвалась граната, не то прилетела мина. Удар был такой силы, что я сразу потерял сознание. Очнулся от того, что меня кто-то покачивает, слышу приглушённые голоса: «Тебя как звать-то? ...Ну, ещё не очухался. …Ничаво, очухается, где наша не пропадала, будет жить, это точно! …Да, дай Бог, если это так. Дык сколько можно умирать, в одном Ленинграде сколько умерло, наверное, не счесть». Иван очнулся и спросил: «Где я?» В ответ раздалось: «Дык вязуть нас, сказывають, на восток, в какой-то город Иваново, тута нас цельный вагон таких как ты, ну как мы».

Колёса мирно стучали на стыках, вагон покачивало, и Ивану сразу стало так приятно внутри, что по щеке покатилась слезинка. В сознание сразу врезалось: «Слава Богу, не в плену!» По вагону раздалась команда: «Приготовить чашки, ложки, у кого есть! У кого нет, выручим». Раненые зашумели, зашуршали, кто мог – присели, другие повернулись на бок, а тяжелораненые только головами шевелили. «Ничего, ребята, и вас накормим», – заверили ходячие. «Хлеб да каша – еда наша, на ноги быстро поставят», – всерьёз и в шутку проговорил кто-то. После обеда медсёстры и доктора начали обход раненых с уколами, перевязками, что-то записывали в карточки. Эта болезненная, но крайне необходимая процедура продолжалась довольно долго, нарушая баланс радушия и равновесия в вагоне. Молодое тело, твёрдый дух, хорошее питание с медицинскими процедурами делали своё дело успешно, Иван быстро шёл на поправку, только вот под рёбрами справа и слева небольшие колики давали о себе знать. Второе ранение было тяжёлым, и он пролежал в госпитале до середины 1943 года, но слабость ещё была во всём теле, и его оставили в хозяйственной команде при госпитале, поправляться окончательно.

24 февраля 1944 года был образован 1-й Белорусский фронт, но вскоре был упразднён и вновь был восстановлен 16 апреля, просуществовав до конца войны. В состав фронта вошли 3-я, 10-я, 47-я, 48-я, 50-я, 60-я, 61-я, 65-я и 70-я армии, соединения, отдельные воинские части. Командующий фронтом генерал армии К.К. Рокоссовский, член Военного Совета К.Ф. Телегин, начальник штаба генерал-полковник М.С. Малинин.

Попал Иван Семёнович вместе с другими бойцами из госпиталя в отдельную воинскую часть, в артиллерийский дивизион. Началась работа по подготовке техники к предстоящим боям. На новом рубеже строили блиндажи, рыли окопы, устанавливали артиллерию, командиры расчётов определяли ориентиры и наносили их на карту. Привезли снаряды для пушек, их укладывали таким образом, чтобы они были не далеко и не близко, распечатывая ящики, укладывали снаряды так, чтобы во время боя чётко знать, где бронебойный снаряд, а где шрапнель. Через несколько дней привезли свежее пополнение, это были ребята из Сибири, Урала и других областей Союза. Оказались очень надёжными мужиками. «Мы держались и помогали друг другу, особенно в бою, – вспоминал Иван. – Если кто-то упал, к нему тут же подоспеют ребята. Раненых выносили в первую очередь, а убитых после боя или артобстрела забирала специальная команда».

Белорусский фронт

Совинформбюро: «Войска 1-го Белорусского фронта в течение 1 июля на Минском направлении вели упорные бои с вновь подошедшими танковыми частями противника и, продолжая одновременно наступления в северном направлении, овладели городом Червень.

…Войска 1-го Белорусского фронта 8 июля овладели городом Барановичи. …Войска 1-го Белорусского фронта: с утра 22 июля в полосе 8-й гвардейской армии в прорыв была введена 2-я танковая армия С.И. Богдановича, она продвинулась на 25 км и овладела штурмом городом Холм. При этом потери немцев с 23 июня по 23 июля (1944 г.) составили: убитыми – более 381000 солдат и офицеров, самолётов – 631, танков и самоходных орудий – 2735, орудий разных калибров – 8702, миномётов – 5695, пулемётов – 23071, автомашин – 57152. Взято в плен 158480 солдат и офицеров, в том числе 22 немецких генерала».

А война требовала всё новые и новые жертвы, требовала танки, самолёты, пушки, снаряды, обмундирование, питание и многое другое, без чего фашистов не одолеть. Забайкальские труженики, как и вся страна, преодолевая трудности, отдавали для фронта всё что могли – деньги, драгоценности, тёплые вещи, даже своё здоровье, понимая, что без их помощи Победы не достичь.

В августе 1944 года командующий 1-м Белорусским фронтом К.К. Рокоссовский получил директиву №220113: подготовить и провести операцию с целью разгромить Бобруйскую группировку противника и выйти главными силами в район Осиповичи, Пуховичей,Слуцка.

С 5 по 14 августа 1944 года немецкое командование организовало масштабные контрудары, пытаясь сбросить наши войска с плацдарма. Все контрудары были отбиты с большими потерями для противника. А 14 августа в районе населённого пункта Высокий Мозовецк танки и пехота противника за день предприняли 19 контратак. Наши части успешно отбили вражеские контратаки и уничтожили 600 немецких солдат и офицеров, 8 танков и самоходных орудий, были захвачены в плен солдаты и офицеры.

На сайте Минобороны «Память народа» есть описание тех боёв, где названы имена солдат, героически отражавших контратаки противника. В 1944 году и ранее немецким войскам всё чаще приходилось обороняться и выходить из окружения, нападая из укрытий на отдельные наши части и соединения. Так, на подступах к городу Несвиж (Польша) 1-я батарея 1320-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка была неожиданно атакована вражескими танками. Завязался бой местного значения. Как рассказывал Иван Семёнович, немецкие танки вышли из оврага и начали обстрел нашей батареи, снаряды с перелётом разрывались позади. Секунды промедления могли стоить жизни. «Бронебойный!» – кричит наводчик и тут же производит выстрел, один танк загорелся. Танковые снаряды разрываются справа и слева, командир расчёта с окровавленными руками падает у лафета, второй расчёт нашей батареи попадает в ходовую часть немецкого танка, он горит и крутится на месте. Наши из пулемётов и автоматов уничтожают фашистские экипажи. Но из-за подбитых танков выползают ещё, Иван припадает к прицелу, вот он. «Огонь» – кричит самому себе. У танка башня набок, из-под танка выползают фигурки и устремляются в лес, наши стрелки бьют по ним, но они скрываются в листве. «Иван! – кричит кто-то справа, – Иван, помогай развернуть!» А сам досылает снаряд в казённую часть пушки, закрывает затвор… Прицел… Огонь! «Есть!» – кричат уцелевшие. Иван же этого не слышит, страшная боль в левом бедре. Оставшийся последний танк быстро задом уходит в лес, но его подоспевшие Т-34 уничтожают.

Иван Семёнович получил первую медицинскую помощь прямо на месте боя, далее был полевой госпиталь. Рана оказалась очень серьёзной, из полевого госпиталя раненых с 1-го Белорусского, ближайших частей и соединений привезли в военный госпиталь города Иваново. Там же, в госпитале, его нашла награда за последний бой – орден Красной Звезды. Вручал награды всем, кто выжил в том бою, начальник штаба 1320-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка А.И. Иванов. «Вот сколько Иванов и Ивановичей собралось здесь, в городе Иваново, – пошутил начальник штаба. – И на прощанье я желаю вам всем скорейшего выздоровления и всего хорошего в вашей дальнейшей жизни». Полковник отдал честь и быстро вышел. Раненые разошлись, кто мог, по своим койкам и начали обсуждать и гадать, когда же эта война кончится, шёл октябрь 1944 года. Домой Иван Семёнович вернулся в начале марта 1945 года, инвалидом Великой Отечественной войны.

Иван дома

Александра Ивановна из писем своего сына знала, что он лежит в госпитале, но как долго он будет лежать и сколько он имеет ранений, она не знала. Не знала она, когда будут дома её сыночки-близнецы, но сердцем чувствовала, что кто-то должен появиться. Вон соседские мужики-фронтовики уже дома: Большаков Никандр, Сараев Иван, а совсем недавно и зять Костя прямо с поезда к ней зашёл, тут он и встретился со своей семьёй.

Иван со многими пересадками наконец добрался до Читы. Город жил своей обычной жизнью, яркое солнышко, спокойная походка людей, размеренный ритм событий вызвали в нём какое-то давно забытое чувство привязанности, даже любви к родному краю... Как хорошо, будто ничего не изменилось, но что-то не так. Он долго, прихрамывая, ходил по вокзалу, подходил к полупустым киоскам, заглянул в магазин, купил матери красивый платок – это подарок, на сестёр денег не хватило. Наконец, Ивана осенило: да всё просто, он не видит разрушений, не видит сгоревших и обугленных домов и печных труб, а главное, он увидел детей с пионерскими галстуками, спокойно шагающих и прыгающих по тротуару, люди не вздрагивают от резких гудков паровозов. На душе стало приятно и спокойно, как будто он решил какую-то сложную задачу. Теперь надо поспешить, скоро отходит пригородный.

Всю дорогу Иван смотрел в окно, наблюдая, как меняются картинки. Земля ещё не проснулась от зимней спячки, кругом лежал снег, лёд на Ингоде тоже был покрыт снегом, по нему была видна накатанная дорога, и лошадка, запряжённая в сани, неспешно бежит. Наконец, Иван увидел свой беленький домик, сердце учащённо забилось. По насыпи пошёл в сторону домика. Он не чувствовал в теле никакой боли, чуть не бегом спустился на грунтовую дорогу и быстро подошёл к калитке, открыл и увидел мать. Она доила козу, не обращая внимания на хлопнувшую калитку. Он прошёл, присел на стоявшую рядом тележку с маленьким бочонком, продолжая наблюдать, как мать одной рукой держала маленькую кастрюлю, а другой ловко направляла струю молока в ёмкость. Закончив, она тяжело поднялась, поставила кастрюльку с молоком на столбик, оглянулась и замерла, вглядываясь в человека в военной форме. Узнав его, она громко закричала: «Ванечка! Сыночек!» Прижала сына к своему сердцу, осыпая поцелуями его чисто выбритое лицо. Пошли в дом, и она заметила, как тяжело он хромает. «Был ранен?» – спросила она. «Да, мама, и не один раз, в госпитале лежал три раза», – ответил Иван. «Боже мой, война покалечила тебя. А Витя где?» – спросила мать. «Не знаю, я писем от него не получал ни разу. А вы?» Мать вздохнула: «Да только одно ваше общее письмо из Москвы пришло, что писали перед отправкой на фронт. Что же делать, куда писать?..» «Пока не знаю, мама, – ответил Иван. – А у вас как здесь, вернулся кто-то?» «Да только двое соседей, а других почитай в каждом доме по одному да по двое ушли на войну. А теперь вот всё на восток поезда идут и днём, и ночью, с какой-то техникой закрытой, и вагоны-теплушки, полные солдат, в газете пишут, что на японцев пойдут воевать».

Иван Семёнович громко вздохнул и предложил: «Давайте сядем, отметим моё возвращение, у меня тут есть бутылочка и военные запасы. Всю дорогу мечтал вот так вот с вами посидеть, поговорить».

Судьба, а вернее война отмерила короткий срок жизни и отцу Семёну Николаевичу (45 лет), и его сыновьям: Виктору Семёновичу – 20 лет, Ивану Семёновичу – 42 года. Вечная им память!

Я рассказал историю одной семьи. Если сложить судьбы и истории всех, это и будет история нашего Отечества, история России. Великая Отечественная война была войной на уничтожение русского народа, нашего государства. Уничтожение тотальное, бескомпромиссное, чрезвычайно жестокое. И тот, кто попытается забыть о ней или принизить её значение в памяти других, будет подлецом, отщепенцем и предателем своего народа. Любая попытка как-либо очернить или принизить этот подвиг должна караться жестоко и беспощадно. Нужно закрепить это законодательно.

Юрий РАЗМАХНИН