Старейший и мудрейший Ветерану войны, заслуженному учителю школы РСФСР, почетному гражданину Сретенска Александру Васильевичу Давыдову – девяносто три года.
Дом Александра Васильевича отыскать в городе среди множества других частных домов - труда не составит. Находится он в районе общеобразовательной школы №1. Увидишь вдалеке возвышающиеся к небу сосны, ели и кедры, вот туда и направляйся. Эти раскидистые и величавые деревья, символизирующие силу и долголетие, как знак, что именно здесь живет старейший и мудрейший, глубоко уважаемый сретенцами человек.
Сельский отличник
А лично от себя добавлю – простой, с чувством юмора, гостеприимный и очень добрый. За четыре часа, проведенные в общении с ним, будто прочитала хорошую захватывающую книгу.
О моем визите Александр Васильевич был предупрежден заранее, поджидал. Сразу же поинтересовался, почему газета «Земля» имеет такое название. Узнав, что пишем большей частью о простых людях, о тружениках, о сельской жизни, сказал: «Это хорошо. Я сам люблю читать о людях достойных, и про село люблю читать».
Александр Васильевич тоже родом из села. Из далекого, мордовского села Мичурино. «Нас детей в семье было пятеро, – рассказывал он. – Мой отец Василий Васильевич работал учителем в приходской школе. Обучением детей в семье занималась мама Екатерина Григорьевна. Сама она долгое время воспитывалась в семье матери знаменитого художника Серова, где ее учили не только писать и читать, но и кроить, шить, стряпать. В Мичурино я закончил на отлично четыре класса. В тридцать втором году нашу семью сослали на поселение в места Карийской каторги. Посчитали кулаками. Дело в том, что мой дед, которого я не знал, ранее имел огромное хозяйство. Одной только земли было четыреста десятин. Летом на ней трудилось до сорока работников. Обрабатывали поля, сеяли рожь, выращивали овощи, убирали урожай, разводили скот. Дед рано умер, все имущество по наследству перешло к отцу. В годы коллективизации отца раскулачили, отобрали все, что было. Вот таким образом мы оказались на Каре. Там я учился с пятого по девятый классы, и только в тридцать седьмом году мы переехали в Сретенск. Здесь пошел в десятый класс. Школу закончил на все пятерки кроме четверки по русскому языку».
До призыва на срочную службу Александру предложили поработать учителем физики и математики. Собственно говоря, с этого и началось в дальнейшем его всеотдающее служение школе, ученикам и любимым предметам – физике и астрономии. Однако…
С боями и ранениями
…Однако, впереди была еще и война, на которую Александр попал во время срочной службы. Часть, где он служил, передислоцировали на Украину, якобы для прохождения тактических учений Киевского военного округа. Но все оказалось не так, как предполагали солдаты-срочники.
Сегодня в силу преклонного возраста ветерану нелегко вспоминать все моменты тяжелого военного пути. Впервые столкнуться с немцами пришлось недалеко от города Луцка, когда отступали к Киеву. На седьмой день с начала войны – ранение в голову. После госпиталя снова в путь. Участвовал в боях за Москву. В декабре сорок первого получил второе ранение. Опять госпиталь, после которого Александра признали непригодным к службе. В начале сорок второго он вернулся в Сретенск, где преподавал в школе военное дело.
Вновь в армию призвали в апреле сорок третьего. Сначала направили в военное училище на станцию Дивизионная на курсы младших лейтенантов. А уж потом в звании командира расчета минометчиков в Монголию, а оттуда в сорок пятом в составе Забайкальского фронта – гнать японцев из Китая. «Мы к Большому Хингану шли через пустыню Гоби, – вспоминал Александр Васильевич, – стояла страшная жара, мучила жажда. Лошади начинали болеть и падали. Они ведь везли двухколесные повозки с минометами и минами. Солдаты тоже еле передвигали ноги. Спасал оркестр. Марш «Прощание славянки» в его исполнении придавал воинам силу, вселял уверенность. Когда подошли к Хингану, начались дожди. Кругом грязь, дорога плохая, скользкая, наскоро сделанная. Было решено заменить лошадей верблюдами. Они выносливые. Так вот, верблюды на коленях по скользкой почве поднимались на хребет. Первые три дня животные ничего не ели и не пили. Как Хинган прошли, они как по команде стали есть и пить. По нескольку брезентовых ведер воды выпивали зараз. После перехода через Хинган наши войска штурмом взяли город Цицикор. Бои шли один за другим, и вскоре Квантунская армия была разгромлена».
Все гениальное – сегодня
«Демобилизовался я в сорок шестом, - продолжал рассказывать Александр Васильевич, - еще находясь в армии, решил для себя, что служить дальше не буду, на гражданке пользы смогу принести больше. Опять пошел преподавать в школу, чуть позже закончил физико-математическое отделение. И вот пятьдесят шесть лет отработал. Какое для меня было удовольствие – проводить уроки!»
На вопрос, почему такой интерес к физике, Александр Васильевич ответил так: «Когда учился в школе во время проживания на Каре, запомнился мне учитель физики. Не фамилию его запомнил, а то, с каким интересом он отдавался своему предмету, как рассказывал, как показывал опыты. Умение преподавать – это тоже дар. Да и как человек он был хороший». «Что касается других учебных дисциплин, - продолжил Александр Васильевич, - особый интерес у меня вызывала литература. Из поэтов-классиков ценю Некрасова, потому что написанное им легко читается и отражает существующую в России действительность. Вот послушайте
Назови мне такую обитель,
Я такого угла не видал,
Где бы сеятель твой
и хранитель,
Где бы русский мужик не стонал?
…До сих пор не пойму, почему Некрасова не сослали на Кару. Ведь он показал Россию раздетой, какой она была.
Прямо дороженька: насыпи узкие,
Столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то
все косточки русские.
Сколько их! Ванечка,
знаешь ли ты?
Очень высоко ценю поэзию Лермонтова и Пушкина. Я их называю гениальными дураками. Зачем нужно было стреляться и тому, и другому?».
Моя Тамара
Школа подарила Александру Васильевичу не только радость от работы, но и счастье любить одну единственную женщину Тамару Петровну, которая была с ним рядом шестьдесят шесть незабываемых лет. «Тамара моя взяла и померла в этом году», - сказал Александр Васильевич, и столько чувствовалось невосполнимой грусти в его словах. - Какая она была замечательная. Ни разу с ней не ругались. Везде вместе ходили. Мы ведь еще в школе познакомились. Я учился в десятом классе, она в девятом. Потом вместе работали. Тамара преподавала географию. У меня лаборантом работала. Чувства пришли как-то сами собой. В апреле сорок шестого свадьбу сыграли. Время послевоенное, бедное, но нашли, на что сыграть. В свидетели взяли тогдашнего мэра города или как он правильно назывался. Среди гостей – родители мои и Тамарины, друзья, ребята, с которыми учились в школе. Помню, в ограде пели, танцевали, сестра жены играла на каком-то инструменте, забыл, как называется. Пьяных на свадьбе не было, никто в драку не лез, не матерился».
После всего сказанного Александр Васильевич как бы невзначай указал мне на одну из статуэток, стоящих в углу комнаты: «Видите вон ту хозяйку медной горы? Красивая, да? Ой, давно она у нас стоит. Я раньше, когда был намного моложе, часто делал лыжные пробежки. В один из дней пробегая мимо свалки, увидел там эту статуэтку, поломанную в разных частях. Подобрал, принес домой. Мне Тамара говорит: «Зачем хлам принес? А я ей: «Оживлю». Вот и оживил. А Тамары моей нет…».
Для души и здоровья
Александр Васильевич всегда был обеими руками за здоровый образ жизни, хотя и не скрывает, что много раньше курил, да и выпить мог по праздникам стопочку, две. Пытался бросить курить, не получалось. По его словам только сила воли и огромное желание способны побороть в человеке пагубные привычки. На себе испытал. Последний раз папиросу из пачки «Беломор» держал во рту сорок семь лет назад. И с тех пор не курил и не выпивал.
Основой здоровья Александр Васильевич всегда считал разумный физический труд, от которого есть польза и красота. Сам немало трудился на своем огороде, который и огородом-то нельзя назвать - райский сад. По площади небольшой, а каких там только деревьев нет. Калина, рябина, яблоня дикая, ильм, сирень трех видов, сосна, четырехствольный кедр и даже голубая ель. «Саженцы калины мы с Тамарой выкопали в распадке за мостом, - рассказывал Александр Васильевич, - не думали, что приживутся, а они взялись, а как цветет калина! Рябину тоже выкопали в своей местности в распадке, сейчас плоды дает. Голубую ель нам подарила знакомая учительница».
Трудно и тоскливо сегодня Александру Васильевичу без любимой жены. Хотя в целом, одиночества не чувствует. Всегда рядом две верные и преданные собачки Марсик и Рексик. Большую помощь в домашнем хозяйстве оказывает работник из социальной службы. Морально поддерживают близкие по духу люди, в числе которых немало учеников, бывших коллег. И всем он безмерно благодарен.
Нина Бочкарникова,
фото автора
|
