Ой, да не подшиты, стареньки!

Сложное было время. Страна ещё не оправилась от военной разрухи, колхозники продолжали работать за трудодни, а сельская потребкооперация только-только начинала осваивать необъятные забайкальские просторы. Потому и неудивительно, что приходилось перекраивать, перешивать старые вещи, самим вязать носки и варежки и чётко следить за сохранностью платьиц и рубашонок, чтобы перешли они к младшим братьям и сёстрам.

    

Телогрейка – примета времени

    «Моё ранее детство прошло в посёлке Букачача Чернышевского района, – рассказывает Лариса Николаевна Пискунова. – Рабочие и железнодорожные посёлки жили лучше, чем сельские поселения, и снабжение промышленными товарами тоже шло, в первую очередь, туда».

    Когда Ларисе Николаевне исполнилось десять лет, семья Белоголовых переехала в село – к родным. И хотя нет уже на карте Турова Шелопугинского района, это до сих пор не только самые сложные годы жизни, но и самые трогательные воспоминания для моей собеседницы.

    «Я приехала в Туров, когда училась в третьем классе, – вспоминает она о былом, – как городская выглядела. В пальтишке и шапочке в школу пошла, а местные ребятишки, что мальчики, что девочки, поголовно носили телогрейки. Это, наверное, была примета времени, отголосок войны. Стёганая ватная куртка, что грела тело и душу в боях, на лесоповалах, и в сёлах была рабочей и праздничной одеждой». 

    Выглядеть белой вороной не хотелось, поэтому девочка упросила маму и вскоре каталась на санках, играла в лапту, бегала в школу уже как все – в телогрейке.

    Денег у колхозников не было, одежду в магазинах не продавали, но цивилизация мало-помалу стала докатываться и до глубинки. Менялись требования к форме одежды в школе. На уроках физкультуры учителя стали требовать спортивные штаны. А где их взять? Не зря говорят: «Голь на выдумку хитра». Придумали быстро, как требования учителей исполнить. «Родители покупали нам мужские кальсоны, убавляли, если надо, размер, перешивали «мужское место» и готова спортивная форма! Большой популярностью в те годы пользовалась краска для тканей. Стойкая, яркая, она не тускнела, не портила другую одежду и кожу. Ультрамарин и индиго – это был шик, красота, когда белёсые кальсоны превращались в настоящие штаны!»

    Рабочий день сельской труженицы в годы пятилеток и социалистических соревнований был настолько длинен и сложен, что сил на домашние дела порой не оставалось. «Лечь бы пораньше», – думали женщины, управляясь с хозяйством и огородом. Но новое ситцевое платье с горошками или цветочками, уж какую расцветку привезут в сельпо, дочкам к Пасхе или Троице шили обязательно. «Нашим матерям поневоле приходилось выдумывать и рукодельничать, – жалеет Лариса Николаевна молодых матерей того времени. – Ночами, иногда при лампе, строчили они незамысловатые фасончики, а мы просили ставшие модными тогда сарафаны. Покрасоваться хотелось, девчонки всё же! А в шестом классе тётка привезла мне из города настоящее спортивное трико и вишнёвого цвета рейтузы. Счастью не было предела! Я до сих пор помню ощущение ткани в руках, помню, какая модная, самая модная в деревне была!»

    

Ценить надо возможности

    «Но не было зависти, не было злости, – печалится по тем временам Лариса Николаевна. – Когда пришло время, мы поехали учиться в районный центр, жили в интернате. Не задумываясь, менялись своими скромными нарядами, кружились в танцах и радовались жизни. Не было такого, как сейчас, чтобы били или унижали сверстников только из-за того, что одет хуже или телефон не самый дорогой. Одинаково жили и учились. Кому-то повезло больше, кому-то меньше, но жизненная позиция была у всех одинакова. Все понимали, что надо учиться, работать, жить, одним словом. Мне кажется, что полшколы перещеголяло в моём шерстяном платье, ну и что в том плохого?»

    Вспоминая незамысловатую одёжку, сложное своё детство и юность, Лариса Николаевна завидует современной молодёжи: столько возможностей сейчас у каждого, столько дорог! «Ценить надо современные блага, – высказывает она своё пожелание молодым. – Ценить, уметь пользоваться ими и работать, развиваться, совершенствоваться, ведь никакая модная упаковка не сможет заменить глубоких знаний, душевного тепла, уютного дома и дружеских отношений!»

Обходились тем, что имели

    Схожи воспоминания и двух подруг – Нины и Валентины. Их детство прошло в Газимуро-Заводском районе. Мама Нины, Зинаида Николаевна, отметившая в этом году 85-летний юбилей, всю жизнь проработала в сельском хозяйстве. Доярка, телятница, скотник, пастух, сторож – всё в одном лице иногда бывало. «До нарядов ли было время? – вспоминают давние подруги. – Матери на работе с раннего утра до поздней ночи пропадали, дома тоже за себя и за мужика доставалось. День только начинался, а они уже домой с фермы возвращались. Соберут узелок с едой и на совхозный сенокос. Валки гребли, сено в копны складывали, а к вечеру снова на дойку. Мы, пока маленькими были, всюду за ними по пятам ходили. На сенокосе, бывало, в ледяном ключе купаемся или по лесу бродим, костянику собираем. Ферма была нашим излюбленным местом времяпрепровождения. Это как сейчас дискотека для подростков (улыбаются). Так и мы на ферму бежали. По рядам пройдёмся, на крышу залезем, в красном уголке перекусим – хлеб с молоком, и домой. Что лето, что зиму. Валенки латанные-перелатанные, пальтишки всем ветрам на радость, в тёплую погоду можно было и босиком».

    Зинаида Николаевна кивает головой, добавить к воспоминаниям «девчонок», которые сами уже бабушками стали, нечего. Трудно жилось. «У меня-то дочка одна была, а вот у подруги моей, тоже Зинаиды, четверо без отца осталось, – смахивает слезинку старушка. – Но характер у неё был – кремень. Не жаловалась никогда, только работала больше, чем другие, и молчала всегда».

    «Да, маме нелегко приходилось, – включается в разговор Валентина Ивановна. – Не было возможности модничать. Осенью сдаст бычка, прикупит нам необходимую одежду, а потом она от одного к другому переходит. Помню, подарили ей за хорошую работу в совхозе отрез креп-жоржета. Невестка сшила платье, которое нравилось ей, долго-долго его носила. Не позволяла себе обновки делать, о себе думала в последнюю очередь. А жакетку плюшевую даже внуки помнят, вот сколько она её носила и берегла! 

    Дояркам в магазине дефицитов не доставалось, в очередях стоять по половине дня в ожидании завоза им было некогда. Потому и обходились мы малым, тем, что имели или люди отдавали». 

    Сестра Валентины Ивановны, Фаина, научилась шить ещё в школе. Фартуки, воротнички строчила, матери большой подмогой была. «Научила её шить тётя Маруся Шестопалова, тоже рукодельница была от безысходности», – продолжает Валентина Ивановна. – Перешить, зашить, залатать – сестра быстро стала мастером, а потом профессию швеи на всю жизнь выбрала».

    

Главное богатство через годы пронесли

    Зинаида Николаевна смотрит на «девчонок», молчит. Редко вместе собираться стали подружки. Сейчас из деревни перебрались в город, где полегче живётся, но Зинаида Николаевна всё успокоиться не может. Проснулась утром, сон про родину увидела, считай, весь день в воспоминаниях пройдёт. «Вот у нас теперь погреб какой, – показывает она в угол, где хранится запас овощей. – А дома-то, бывало, загрузим полное подполье картошки и не переживаем. А сейчас всё из магазина, хорошо, что продают круглый год овощи. Да только вот в земле самой покопаться хочется, привыкла за всю-то жизнь! В деревне не заметишь, день уже прошёл, а работы всё непочатый край. Село всё же…»

    Разговорам конца не видно. Всё, кажется, уже переговорили, про всех вспомнили, ан нет… 

    Вот оно, настоящее богатство, – дружба, что через всю жизнь пронесли. В подшитых грубыми нитками валенках, в стареньких платьицах, позже – из суеты житейских проблем каждый раз возвращались к тому, что положено было в основу в далёком и очень непростом детстве. «Приезжай ко мне, Валюшка, почаще, не забывай, – словно дочку, обнимает Зинаида Николаевна Валентину, – мне здесь и поговорить-то не с кем. Чайку попили, повспоминали, словно дома побывала, душу облегчила воспоминаниями. Ой, как тянет меня домой, на берег моего Газимура!»

    

    Галина БАЛАГУРОВА