Иван Фёдоров с Зымки

    Зымка – это падь, название которой, кажется, понемногу переходит к центру КФХ Фёдоровых, имеющего вид хутора, где живёт, причём с пропиской, вся фермерская семья Ивана Николаевича. Кроме того, у всех на слуху, что здесь, в Зымке, разводят маралов.

    Уже после знакомства с Иваном Николаевичем, когда зашёл разговор о Зымке как месте их проживания, спросил, как удалось Фёдоровым прописаться тут, в наиболее глухом, лесном месте района, а не в каком-либо поселении. Оказалось, регистрация по месту жительства прошла ещё тогда, когда Агинский округ обладал статусом региона. И при наличии у КФХ земельного участка всё решалось просто и быстро. Сейчас такое провести, кажется, очень трудно; например, в Чемусово Борзинского района решали аж на уровне Правительства России и очень долго.

    Хотя Иван Николаевич не говорит, что у него сбылась мечта – зажил он посреди природы и занялся делом по душе, – но вся усадьба и хутор обустроены с любовью и прилежанием, что показывает, что вся работа проделана по особому велению души. Всё здесь выглядит очень живописно, красиво. Признаться, я ожидал увидеть нечто, подобное обычной животноводческой стоянке, и сильно ошибся.

    

Маралы

    По приезду показалось, что на усадьбе никого нет, лишь где-то неподалёку стрекотал тракторный двигатель – то ли на косьбе, то ли ещё на какой полевой работе. Минут через 30–40 к машине подошёл сам хозяин, бывший до этого на ежедневном обходе территории заказника и маральника. Также с ним была внучка лет шести, державшаяся за руку деда.

    После знакомства и недлинного разговора Иван Николаевич предложил дойти до маралов, благо, по его словам, благородные животные не должны быть далеко. Так оно и оказалось. Это были крупные, уже взрослые маралы. Если в интернетовских снимках из фёдоровского хозяйства прежних лет они какие-то мелкие и не очень «фотогеничные», то вживую это настоящие красавцы с громадными рогами, Фёдоров называет таких маралов быками. Удалось запечатлеть их на цифровой фотоаппарат.

    Таких величественных представителей местной фауны мне ещё никогда не удавалось видеть близко, и они показались какими-то нереальными, словно пришельцы с другой планеты. Особенно это чувствовалось из-за взгляда маралов. Представьте себе, здоровенное животное стоит, как вкопанное, метрах в 30 и смотрит на тебя неотрывно и пристально, совсем по-другому, чем домашний скот, и ничуть не боится человека (чужого).

    Сам же Иван Николаевич Фёдоров – серьёзный мужчина, много видавший на свете и знающий, что почём. Оказалось, что родом он из здешних мест – родился как раз на Аргалейской Пилораме – крошечном селе из 4–5 домов, сгоревшем в 2015 году почти до основания. Как рассказал он, это сельцо было образовано в послевоенный период, а предки Фёдорова жили в исчезнувшем в довоенные и послевоенные годы лесном селе Аргалей (Северный), который в начале прошлого века был крупнее даже посёлка Агинское. В разговоре Фёдоров никак не хотел называть этот Аргалей* Северным, даже сердился, когда слышал такое название от меня. Видно было, что родина предков его до сих пор волнует, хотя села уже давно нет на карте, и остался от него лишь погост, за которым кто-то ухаживает.

    Разговор о былом и настоящем состоялся уже после встречи с диковинными зверями, в доме Фёдоровых за чашкой чая, на кухне-гостиной, где хозяйничала супруга Ивана Николаевича Ирина Анатольевна.

    

На Алтае – 70 тысяч!

    При подготовке статьи встретились любопытные материалы про разведение изюбрей до революции в наших местах. Оказывается, в Забайкальской губернии (области) до 1917 года было более 800 голов, состоявших на особом учёте и живших на полудомашнем содержании у хозяев – более-менее состоятельных предпринимателей и отдельных зажиточных крестьян. Они держали изюбрей главным образом ради пантов, которые успешно продавались в Китае, принося владельцам неплохой доход. И это тогда, когда на Алтае было их меньше, чем у нас, – всего-навсего около 700 голов, и не изюбря – маралов (общепринято считать изюбря восточноазиатским подвидом благородного оленя; марала – алтайским подвидом; у заводчика-практика собственное мнение на этот счёт. – Прим. ред.).

    Сейчас, стыдно сказать, в Забайкалье содержится не более 70 животных вместе с теми, которые находятся в зоопарках и подобных заведениях. А на Алтае мараловодство, ставшее прибыльным и востребованным занятием, насчитывает более 70 тысяч животных в мараловодческих хозяйствах. Наибольший подъём этой отрасли хозяйства у них пришёлся на 1990-е и 2000-е годы.

    Иван Николаевич во время поездки по Алтаю, самолично увидев такие фермы, подумал: почему же нельзя организовать такое дело и в Забайкалье? Но и до этого, работая охотоведом в Агинском районе и видя оскудение живности здешних лесов, он начал организацию заказника для защиты животных, главным образом копытных. Организация его, судя по немногим словам Фёдорова, оказалась достаточно трудным делом, пришлось столкнуться с большим противодействием определённого круга лиц. Но были в Агинском округе и умные люди, поддержавшие нужнейшее дело. Уже после, когда государство начало выделять деньги на гранты для развития разного рода предприятий и предпринимательства, сохраняя в памяти увиденное на Алтае, Фёдоров и решил создать маралью ферму – первую в современном Забайкалье.

    

Рогатые переселенцы

    Хотя, как уже было сказано, до революции в Забайкалье всё поголовье полуодомашненных зверей состояло из «сословия» местных изюбрей, которые довольно легко приручаются, современная ферма Фёдоровых – чисто маралья.

    Конечно же, интересно было послушать, как заводчик, можно сказать, первопроходец забытого забайкальского промысла, устраивал свою ферму. Изъятие из дикой природы и приручение местных благородных оленей, как у прадедов, было исключено. Единственным путём был только завоз животных с Алтая. Наперёд надо было узнать, где лучше приобрести ценных зверей, и для этого была предпринята длительная поездка по Горному Алтаю, увенчавшаяся успехом. Там, на месте, был составлен договор о будущем приобретении животных, и состоялось ознакомление с опытом их содержания.

    Иван Николаевич уважительно отозвался об алтайских заводчиках-мараловодах. Мало того, что они многое рассказали новичку про работу с маралами, но ещё очень щепетильно прослеживали состояние дел с ними уже на забайкальской земле. Это сейчас, после многих лет, алтайцы несколько ослабили контакт с Забайкальем, поняв, что их животные попали в надёжные фёдоровские руки и что с ними всё будет хорошо.

    Интересно, что полудиких оленей нужно везти только зимой, это не коровы или бараны, которых можно перемещать и летом. В тёплое время обитатели лесов просто пропадут в пути, тем более в таком дальнем.

    Благополучно проехав 4 тысячи километров, 20 голов молодняка, в том числе 7 быков, за 5 лет размножились до 50 с лишним голов. Был только единственный случай, когда по неизвестной причине погибло одно животное.

    

А что с пантами?

    Стадо в 50–60 зверей – много или мало это для организации пантового производства? Иван Николаевич говорит, нужно не менее 100 голов. Конечно, Фёдоровы пробуют готовить ценнейшее лекарственное средство и сейчас. Наработки есть. Конечно, было бы лучше, если бы в Забайкалье появились ещё мараловоды-изюбреводы. Сейчас, с вхождением региона в ДФО, возможно появление новых таких хозяйств. Но пока Фёдоровы одни-одинёшеньки на весь обширный край, но набирают достаточно опыта и, конечно же, никому не откажут в советах и помощи.

    Как рассказал хозяин, овёс для маралов – это первейшее лакомство. Нужно ещё сено с зелёнкой. Также надо вести охрану, ветеринарный надзор и учёт животных. Молодняк считают только поздней осенью, а до этой поры никто не знает, сколько их народилось. В общем, есть специфика в работе с этими животными.

    Нет пока ясности, чьи панты – марала или изюбря – лучше подходят для изготовления лекарства. Но китайцы, эти известные законодатели альтернативной медицины с тысячелетним опытом, лет сто назад давали на торгах за панты от диких изюбрей цену большую, чем от одомашненных. Полагаю, они знали, за что платили. Как вариант, причина в том, что тогда одомашненного изюбра могли держать в худших условиях и кормить чем попало. Но условия фёдоровской фермы ничем не отличаются от диких, природных, разве что пантачи далеко не могут уходить из-за ограды. Кстати, на эту изгородь ушла вся сумма 700-тысячного гранта. Иван Николаевич, к слову, просил 1,5 миллиона рублей, но не получилось, и пришлось столбы ставить из лиственницы, а лучше, по его твёрдому убеждению, чтобы вся изгородь была металлической. Потому уже сейчас приходится менять кое-где деревянные столбы в ограде.

    Временами к маралам подходят из леса их дикие сородичи – местные изюбри, и после взаимного обнюхивания через сетку «молча» уходят. Сетка же – рабица специальной разработки, с толщиной проволоки 6 мм, её производят только на Алтае.

    Когда в Забайкалье появятся другие марало-изюбриные фермы (мне лично хочется называть их изюбриными, как встарь), тогда и Забайкалье станет новым центром разведения подвида благородного зверя, зверя очень нужного и выгодного человеку во всех отношениях.

    Так чем же всё-таки отличается марал от изюбря? Иван Николаевич как специалист-охотовед объясняет, что марал – это никакой не вид, не подвид и даже не порода изюбря. Отличий у них очень мало, и возникают они только от различия климатических условий, и скорее, это просто форма сибирского благородного оленя. По мнению Фёдорова, маралами называют изюбрей западнее Яблонового хребта вплоть до Урала, дальше идёт уже европейская форма этого оленя.

    

    ***

    За интересным разговором и не заметили, как пролетела уйма времени, на улице стало темно, а Ивану Николаевичу надо было загонять стадо коров (в хозяйстве же не только маралы!) – помощники были в отпуске, а сын скашивал трактором зелёнку для зимнего запаса кормов скоту и маралам.

    Встреча и знакомство с этим неординарным человеком состоялась в конце сентября в Зымке – центре забайкальского изюбреводства. И хотя встреча та была только раз, но посчастливилось увидеть, как живёт на природе и занимается делом, которое по душе, Иван Николаевич Фёдоров, настоящий, кондовый забайкалец, потомок истинных крестьян. Нет сомнения, что и предки Фёдорова имели непосредственное отношение к домашним изюбрям.

    В конце встречи неожиданно открылась другая сторона этого человека – он попросил передать в редакцию начало его рассказа о своих земляках, живших в исчезнувшем селе (выяснилось, что мой собеседник является автором уже изданной книги). Просьбу выполняю с большим удовольствием. Рассказ будет опубликован в одном ближайших номеров «Земли».

    

    Геннадий БОЛОТОВ