Денег нет, но…

    Она – представитель министерства, причём приближена к финансовым вопросам. А тут ещё заявила, что Забайкалье – её родина, и в командировку просилась особенно рьяно. Поэтому во время выступления Наталии Чернецовой, директора Департамента экономики и государственной поддержки АПК Минсельхоза, в рядах перешёптывались, надеясь угадать, из какого конкретно района уехала в своё время в Москву эта дама. Выяснилось, что уроженка Читы.

    Наталия Анатольевна рассказала, что в стране появилась «единая субсидия» – сделано это для того, чтобы регионы сами могли определять приоритеты. Похвалила систему льготного кредитования, когда кредит в банке дают теперь не более чем под 5% – «все признают её эффективность, за исключением маленькой детали: не хватает денег».

    Любопытно, что этот механизм у нас почему-то не пользуется спросом. «В Забайкалье, к сожалению, как-то присматриваются пока к этому механизму, – сообщила Наталия Чернецова. – Может быть, есть проблемы с точки зрения оформления кредитов в банках. Если такие проблемы имеются, вы мне, пожалуйста, скажите, буду рада помочь».

    Забайкальцы о проблемах такого рода не говорили, а вот гости из Республики Алтай сообщили, что действительно, многие хозяйства не могут пройти рубеж банковских требований: животных в залог банки не берут, а недвижимость не у всех имеется. Представитель Алтая также попросил увеличить региону деньги на субсидирование таких кредитов.

    Федеральная чиновница ответила, что правовая база не позволяет увеличивать объёмы финансирования одному региону за счёт другого.

    От Забайкалья два вопроса задала Ирина Малакшинова, заместитель краевого министра. Это несколько удивило: мы как-то привыкли, что раньше все разговоры чиновников принимающей стороны велись за закрытыми дверями министерских кабинетов или, в другом случае, за накрытыми столами. А вопросы на совещаниях задавали хозяйственники с мест.

    Ирина Ринчиновна спросила, можно ли поддержать государственным рублём предприятия по переработке шерсти. «Регион направлял такую просьбу, но получили ответ, что бюджет тяжёлый», – пояснила она.

    «Бюджет у нас ограничен, – подтвердила Наталия Чернецова. – Если у нас есть, условно, 10 миллиардов, то мы можем реализовывать поддержку пяти направлений, а можем – 25. Понятно, что во втором случае конечный получатель получит денег совсем мало. И встаёт вопрос об эффективности такой поддержки. А во-вторых, будет нереальная конкуренция: объектов много, желающих получить много».

    Больше вопросов не последовало. Если нет денег, о чём спрашивать?

    

Про пар и свисток

    О том, что в Чите должна быть своя лаборатория по сертификации шерсти и вообще селекционно-генетический центр, лично я знаю давно. Об этом говорили на совещании в рамках этой выставки лет пять назад. Или шесть. Или даже восемь.

    Одним словом, так давно, что я в последние годы новостью эти заявления не считала. Глупо же, в самом деле, писать одно и то же – у нас таких «прожектов» в других отраслях вполне хватает.

    Нынешнее совещание не стало исключением. О необходимости лаборатории и центра говорил в своём выступлении генеральный директор Национального союза овцеводов Михаил Егоров. Сначала он сообщил, что отрасль овцеводства и козоводства находится под пристальным вниманием государства, что спрос на неё есть, но многое в руках самих производителей. С гордостью привёл он пример одного из перерабатывающих предприятий г. Черкесска, которое принимает шерсть по 270 рублей за кг немытой шерсти тонины до 23 микрометров. «Плюс субсидии! – заметил Егоров. – Вот хозяйство Ставропольского края, например, по 270 рублей продали шерсть, плюс 129 рублей субсидии, итого 400 рублей – то есть цена приближается к австралийскому рынку! И говорить, что сегодня шерсть не востребована – уже неправильно. Нужно посмотреть, что мы производим и как готовим».

    «Архиважный вопрос – лаборатории, – продолжил Михаил Васильевич. – Они очень нужны. Вот здесь в Сибири, на Дальнем Востоке лаборатории вообще нет. На глазок работают селекционеры. Да что это такое в наше время?!» Далее Михаил Егоров рассказал, как при поддержке Минсельхоза России были созданы селекционно-генетические центры. И вот тут что-то, как говорится, пошло не так.

    Директор Департамента животноводства и племенного дела Минсельхоза России, один из родоначальников выставки и, по сути, самый главный её человек, Харон Амерханов, прервал выступление, обратившись к Михаилу Васильевичу с вопросом:

    – Мы в прошлом году в этом зале говорили о необходимости создать в Забайкальском крае селекционно-генетический центр в овцеводстве, – сказал он. – Насколько я знаю, ничего не сделано. За Уралом у нас нет ни одного селекционно-генетического центра. Весь пар ушёл на свисток.

    – Предложения есть, – ответил Михаил Васильевич. – Но по опыту создания прошлых центров мы более тщательно подходим. Здесь будут предложены минимум четыре хозяйства – участники выставки. У нас есть вопросы. Поэтому вместе с хозяйствами, вместе с регионом мы будем работать в этом направлении. Не будем спешить.

    – Нужно разработать дорожную карту! – настаивал, между тем, Амерханов. – Чтобы до конца года мы имели бы такой центр. Мне самому уже неудобно одно и то же говорить, обезьянничать. И мы с вами в ответе за неисполнение пункта резолюции прошлой нашей встречи. Подбирайте хозяйство, вместе с Министерством сельского хозяйства Забайкальского края решайте все вопросы, и к 1 ноября должна быть лицензия на деятельность такого центра.

    – Хорошо, Харон Адиевич, в резолюции напишем, – невозмутимо ответил Михаил Егоров и с большим воодушевлением продолжил: – Коллеги! Что касается селекционно-генетических центров – это высшая ступень племенных организаций!

    Доклад потёк своим чередом.

    

Белая зависть

    Следующим выступал министр сельского хозяйства Забайкальского края Михаил Кузьминов. Он рассказал, что, по данным статистики, на 1 января в крае было 483,6 тысячи голов овец и коз. Это 12-е место среди субъектов РФ и третье – по СибФО. В 2016 году было реализовано около 7300 тонн овец и коз на убой в живом весе, произведено 1318 тонн шерсти. Это десятое место по России и второе место – по СибФО.

    Про четыре хозяйства, которые, оказывается, могут стать площадками для создания селекционно-генетического центра в Забайкалье, министр ничего не сказал, зато обозначил перед гостями две проблемы:

    «Во-первых, проблема с ящуром, – сообщил Михаил Николаевич. – В ноябре при выявленных неблагополучных пунктах в трёх хозяйствах был наложен карантин на весь край. Только через неделю удалось снять карантин, но на территории двух районов сохранены ограничительные мероприятия. Хозяйства вынуждены нести затраты по передержке животных. Племенные хозяйства сдают племенной молодняк на мясо внутри территории и не выполняют требования по реализации племенного молодняка не менее 10% от численности маточного поголовья. Следствием невыполнения данного показателя является исключение хозяйств из перечня получателей господдержки на содержание племенного маточного поголовья. Просим внести изменения в регионализацию (ветеринарные правила определения статуса по заразной болезни животных, из-за чего, к примеру, даже совершенно здоровый скот нельзя реализовать, если на другом конце района у кого-то были найдены больные животные, – Авт.)!

    И ещё один вопрос. С радостью в глазах и белой завистью заходишь в «Россельхознадзор», видишь оснащение их лабораторий и понимаешь, в какой жалком состоянии пребывают наши ветеринарные службы. Хотелось бы попросить приблизить нас по части оснащённости – не говорю уж про мировой уровень, но хотя бы к уровню «Россельхознадзора», – попросил гостей Михаил Кузьминов.

    

Правильно посчитать

    – В прошлом году губернатор Забайкальского края поставила задачу довести поголовье овец до миллиона овец, – напомнил, между тем, Амерханов. – И этот разговор я доводил до федерального министра. Эти два человека контролируют эту цифру. А мы к уровню 2015 года, наоборот, снизили поголовье. Как мы будем выходить из этой ситуации, потому что губернатор с Вас спросит, а министр – за болтовню – с меня? – спросил Харон Адиевич министра Кузьминова.

    – Снижение поголовья в этот период было связано с объективными причинами, прежде всего с засухой, – пояснил Михаил Николаевич. – Наши сельхозтоваропроизводители вынуждены были избавляться от поголовья, чтобы выжить. Что касается миллиона, у нас есть полная уверенность, что в установленные сроки мы достигнем этого показателя. По результату 2017 года Вы увидите в нашей статотчётности первые шаги по наращиванию поголовья.

    По залу побежал гул. По крайней мере, в Забайкальском крае равнодушных к этой теме нет. Люди в большом недоумении – за счёт чего появится вдруг миллион?

    – Если статистика, то я должен верить. Мне, как чиновнику, никуда не деться, – заявил Амерханов. – Но 33 грамма суточного прироста в овцеводстве на молодняке – этого я не понимаю. Курица сегодня даёт 65 в среднем по России. Нам надо со статистикой разобраться. Это касается не только Забайкальского края, а всей России. Прошу вас, регионы, написать, что неправильная статистика в подведении итогов годовых. Когда мы об этом говорим, нас не понимают, – посетовал Амерханов. И вернулся к Кузьминову: – За счёт чего Вы предполагаете достигнуть миллиона голов, Михаил Николаевич?

    – Прошу меня не пытать, дабы не сглазить, – ответил тот, приведя в полный ступор мою соседку по креслу, коллегу из информационного агентства. – Но методология прохождения по этому направлению нами выработана.

    Безусловно, сквозным мероприятием будет пересчёт скота. Миллионная овца у нас, я Вам заявляю, стоит, – громогласно заявил Кузьминов. – Её надо просто правильно посчитать.

    Занавес.

    

Практический смысл

    Сенаторы украшали первый ряд. Где-то в глубине зала ждала своей очереди подняться к микрофону председатель СПК «Племзавод «Дружба» Приаргунского района Раиса Баженова. Но выступить Раисе Николаевне не дали.

    По хорошо известной всем участникам подобных мероприятий махровой чиновничьей привычке прозвучало вполне традиционно (зачем только программы заранее составляют? – Авт.): «Товарищи! У нас ещё шесть записанных, но предлагаю ограничиться двумя. Есть возражения?»

    Конечно же, зал покорно молчал. Кое-кто, устав от велеречивости некоторых ораторов и вовсе одобрительно гудел: да-да, пора подводить итоги. Поэтому о том, каково же «современное состояние и перспективы развития овцеводства в племенных хозяйствах» (так была заявлена в программке её тема – Авт.) Раиса Баженова не рассказала. Как и о том, как корчится в бессмысленных потугах выжить Приаргунский район, лишённый возможности реализовывать животных. Всех – не только племенных. И шерсть – за которой не приезжают, боясь заразы.

    Хочется надеяться, что это удалось сделать ей за закрытыми дверями. Или за накрытыми столами. Должен же быть какой-то практический смысл в совещательном процессе.

    Хотя надежда весьма призрачная.

    

    Мария ВЫРУПАЕВА, фото автора