Виктор Иванович заново учился принимать ванну и душ. Он взбивал пену, погружался в неё, разгонял пузыри и фыркал, потом становился под тёплый щекотный дождик, потом вылезал на кафельный пол, кутался в махровую простыню и шлёпал в комнату. Подходил к окну, смотрел на Манеж и кремлёвскую стену.

    Была осень 1956 года. Он отсидел всего десять лет из выданных двадцати пяти. Ему выплатили много денег. Дали ещё одну звезду – за высидку лет, как он пошутил в уме. Дали квартиру в новом доме на Ленинском проспекте, но там ещё работали маляры, так что пока он жил в гостинице «Москва». Ходил обедать и ужинать в ресторан, приучаясь пользоваться вилкой и ножом, чайной ложечкой и лопаткой для рыбы.

    А потом, воскресным утром, надел только что пошитый мундир с золотыми погонами и широким галуном, взял такси и поехал на Большую Черкизовскую. К себе.

    Но на всякий случай позвонил из автомата напротив.

    Она тут же взяла трубку. Как будто ждала.

    – Нина, – сказал он. – Это Витя.

    – Сейчас, – сказала она. Он слышал в трубку, как она прошла к двери, плотно её закрыла и снова вернулась к телефону. – Да, здравствуй.

    – Нина, мне вернули честь и свободу. Я здесь. У дома.

    – Ах, как торжественно звучит, – тихим низким голосом сказала она. – Один раз ты уже сломал мою жизнь, вот этими разговорами про победу и свободу. Оставил беременную, нищую, жену врага народа. Не смей ломать мне жизнь ещё раз.

    – Нина, – сказал он, – кто у нас родился?

    – У меня родился сын, – сказала она. – У нас с мужем растёт сын.

    – Нина, я хочу его увидеть, я умоляю тебя…

    – Хорошо, – сказала она, помолчав и подумав. – Зайдёшь через пять минут. По часам, понял? На две минуты. Но дай мне честное слово.

    – Честное слово офицера, – сказал он.

    – Через пять минут, понял? – И повесила трубку.

    Из подъезда вышел человек в наспех надетом плаще. Сел на лавочку у подъезда, развернул газету и стал читать.

    На лестнице почти не пахло кошками, хотя какая-то Мурка мягко шла по щербатым ступенькам.

    Дверь была недавно покрашена. Номерок сменили.

    Он позвонил. Послышался детский топот. Десятилетний мальчик отворил и закричал:

    – Мама, к нам генерал пришёл!

    – Вам кого, товарищ генерал? – спросила Нина, выйдя в прихожую.

    Она была очень красива, особой красотой много переживших, но не сдавшихся женщин. Мать семейства. Хозяйка дома. Ценный специалист на работе. И возлюбленная вон того гражданина, который сейчас сидит на лавочке и читает газету.

    – Простите, – забормотал Виктор Иванович, не сводя глаз с мальчика и придумывая какую-то ерунду: – А, простите, полковник Перфилов здесь проживает?

    – Нет, – сказала Нина. – Вы ошиблись адресом.

    – Да, наверное, – сказал Виктор Иванович и нагнулся к мальчику. – Как тебя звать?

    – Коля.

    – До свиданья, Коля! Дай пять! Расти большой. Извините.

    Рассказав мне эту историю, Виктор Иванович добавил:

    – Сильная женщина. Настоящая. Другая бы что-то переиграла, наверное. Всё-таки генерал-лейтенант, высокая должность в Генштабе, квартира в новом доме.

    – Откуда ей было знать про должность и квартиру? – сказал я.

    – Я ей потом звонил пару раз, – сказал Виктор Иванович.