Виктор ЯКИМОВ: «Задача – увеличить экспорт!»

О себе

    – Виктор Александрович, читатели газеты помнят вас как заместителя председателя правительства – министра сельского хозяйства края. Расскажите, пожалуйста, как сложилась ваша биография после отставки правительства в 2016 году?

    

    – Я уезжал и работал в Москве, куда был приглашён, когда федеральный проект по строительству крупного элеватора в Забайкальске во избежание политических рисков на период избирательной кампании в Китае, а затем в России, был приостановлен. К сожалению, сейчас информации по срокам, когда он возобновится, а речь идёт о строительстве перевалочного элеватора для экспорта зерна из России в Китай, но проект однозначно будет реализован, потому что документы подписаны на уровне глав государств.

    В связи с приостановкой этого проекта я был приглашён на работу в Москву. Состою в Совете Национального союза селекционеров-семеноводов России и возглавлял Центральную государственную комиссию по сортоиспытанию, курировал Московскую область. Это работа по моей специальности, поэтому когда было принято решение – по семейным обстоятельствам – о возвращении на родину, расстаться с ней было непросто.

    Мы с супругой, которую так же сразу не отпускали и предлагали остаться в Москве, приехали в Забайкалье в августе 2018 года, и я получил предложение вернуться, по сути дела, на прежнее своё место работы в Управление Россельхознадзора – начальником отдела карантина растений на государственной границе и транспорте. До середины ноября работал в этой должности, сейчас исполняю обязанности руководителя Управления. Работа эта мне не просто знакома, ведь я в определённый период времени руководил различными его подразделениями и возглавлял разные направления, поэтому сложностей не испытываю, работаю с удовольствием и полной отдачей.

    

Эпизоотия и регионализация

    – В чём, на ваш взгляд, специфика нынешней ситуации и основные проблемные места, болевые точки, которыми занимается Россельхознадзор?

    – Если говорить о полномочиях Управления, то, пожалуй, самое важное на сегодня – это направление ветеринарного надзора и контроля. В Забайкальском крае сложилась очень сложная ситуация в плане эпизоотии. В первую очередь, вызывает тревогу нерешённый вопрос по снятию ограничений в связи с заболеванием сельскохозяйственных животных ящуром.

    Вспышка была зарегистрирована в Борзинском районе в конце 2017 года, режим ЧС был отменён весной прошлого года, а ограничительные мероприятия сохраняются до сих пор по причине того, что часть животных до сего дня не была отчуждена или сдана на мясокомбинат. Чуть больше месяца назад на совещании в Борзе мы достигли понимания, что данное требование нужно выполнять, но в полном объёме оно так не исполнено.

    В соответствии с действующим законодательством принято решение о введении «регионализации», то есть ни владельцы, ни органы исполнительной власти не имеют права производить реализацию мяса, а тем более живых животных, за пределы региона.

    

    – То есть из-за Борзинского района страдает весь край? Это же очень серьёзно для владельцев скота?

    

    – Действительно, это очень непростая тема, тем более что мы – животноводческий регион; более того, край традиционно имеет рынок сбыта, позволяющий довольно эффективно реализовать мясо на весь Дальний Восток. Но в связи с регионализацией наши СББЖ (станции по борьбе с болезнями животных. – Прим. авт.) не имеют права выдавать разрешения на вывоз мясопродукции и живых животных за пределы региона. Следовательно, сельхозорганизации и все собственники животных, которые планировали и готовы были реализовать продукцию, из-за всех этих мероприятий страдают.

    Я выезжал во все территориальные подразделения, у нас их шесть – по группам районов: Агинское, Забайкальск, Нерчинск, Приаргунск и Петровск-Забайкальский. Везде встречался с главами районов, проводили совещания. Мы максимально достоверно доводили информацию о положении дел, и нам задавали вопросы. Жители выражают обеспокоенность и требуют навести порядок. Особенно остро этот вопрос ставили в Петровск-Забайкальском районе: люди говорили о том, что даже детям в Улан-Удэ не могут отправить свою мясную продукцию, СБЖЖ не выдаёт документы.

    

    – Какова перспектива отмены регионализации?

    

    – Необходимо учесть, что даже если мы выполним прежние требования – отчуждение животных или их сдача на мясокомбинат, – это уже проблему не решит. Дело в том, что в отношении ящура изменилось законодательство РФ. Теперь необходимо снова провести отбор крови у всех животных в данной зоне, а их ориентировочно 19 тысяч голов. Затем дождаться результатов исследования на наличие антител вируса ящура, и если не будет обнаружено инфицированных животных, то через 6 месяцев все ограничительные мероприятия будут сняты.

    Мы прорабатывали этот вопрос с центральным аппаратом, есть понимание на уровне министерства сельского хозяйства и НИИ животноводства, что такую работу можно провести за счёт средств федерального бюджета.

    Информация в полном объёме доведена до врио губернатора Забайкальского края А.М. Осипова. Минсельхоз и ветеринарный отдел министерства определённые движения начали делать. В то тоже время мы знаем, что, по данным собственников, 150 голов из переболевших уже утеряно, якобы они украдены, часть поголовья якобы забита для собственного потребления.

    По данным ветеринарного отдела минсельхоза края, в период вспышки ящура в Борзинском районе профилактические мероприятия были проведены в отношении 37% молодняка и 70% взрослого поголовья. И это притом, что достоверного учёта наличия сельхозживотных нет. По действующему законодательству, все собственники, начиная от ЛПХ, заканчивая сельхозорганизациями, обязаны или бирковать, или чипировать, а соответственно – заносить в базу каждое сельскохозяйственное животное; но это делается далеко не в полной мере.

    Ещё больше ситуация усложняется тем, что из Монголии вышло серьёзное количество дзеренов, их можно наблюдать на пастбищах и вблизи близи населённых пунктов. Мы являемся буферной зоной РФ, и можем не просто остаться с неснятыми ограничениями, но и получить более жёсткие предписания; тогда наших сельхозтоваропроизводители окажутся в ещё более сложном положении.

    Очень надеюсь, что правительство региона и органы исполнительной власти Борзинского района, понимая сложность ситуации, примут правильное решение, потому что агропромышленный комплекс региона не может в таком формате функционировать, развиваться и строить планы на будущее.

    

    – Недавно министр экономического развития края С.С. Новиченко заявил, что чипирование сельхозживотных следует производить за счёт государства. Как оцениваете такое предложение?

    

    – В 2015 году, когда был принят закон Забайкальского края, регламентирующий правила содержания сельскохозяйственных животных, обязанность проводить учёт и т.д., мы на площадке Агинского округа экспериментально такую работу проводили. За счёт средств бюджета была закуплена специальная техника, начиная от компьютеров, приобретены считыватели бирок и другое оборудование. Работа была начата, а затем распространена на другие районы.

    Если говорить о том, что в целом это делать за средства бюджета, я считаю, что проблему можно решить в рамках программы «корова – телёнок», когда мы выплачиваем субсидию на телёнка в пределах тысячи рублей. На эти деньги можно купить чип, провести все прививки, купить подкормки. Это бы позволило и ветеринарной службе более жёстко требовать исполнения всех этих обязанностей, и собственники скота более дисциплинированно относились бы к требованиям законодательства.

    Но мы понимаем сложности бюджета региона, у нас под 200 тысяч маточного поголовья, и если по тысяче платить на телёнка, надо почти 200 млн рублей только на эту программу.

    Но это нужно делать и для того, чтобы выявлять недобросовестных владельцев, ведь, чего греха таить, у нас систематически происходят кражи скота, в том числе и на восток увозят, задерживаем на постах ДПС, и когда данное поголовье не чипировано, мы не можем узнать собственника. Соответственно, нарушители готовы заплатить хоть тройной, хоть пятерной штраф, но информации реальной не дают: «Закупили, а чей конкретно скот, не знаем». Поэтому чипирование, конечно, позволило бы навести порядок.

    

Забайкальское зерно

    – В период работы министром вы большое внимание уделяли состоянию семенного материала при проведении весенне-полевых работ. Вы почувствовали, что были услышаны забайкальскими крестьянами?

    

    – Я был назначен в конце 2013 года, а в начале 2014 года это уже стало требованием федерального министерства – субсидия на несвязанную поддержку выплачивается, если сельхозтовапропроизводители используют кондиционные семена. Мы в тот год работу проводили очень плотно и напряжённо, настойчиво требовали, где-то проводили сортосмену и сортообновление, в том числе, используя Фонд поддержки развития АПК, чтобы хозяйства на полученные средства приобрели кондиционные семена, в том числе семена высших репродукций и перспективных сортов. По итогам 2014 года мы вышли практически на 90% кондиционных семян. Я уже не говорю о зерновых, но даже при посеве однолетних были частично использованы кондиционные семена.

    Понятно, что в полном объёме за один год это было сделать невозможно, это связано и с тем, что часть КФХ относятся к делу по старинке: «Сеем немножко на корм, нам нецелесообразно». Но я, как агроном с большим опытом, разговаривал со всеми сельхозниками на одном языке и пояснял, что некондиционные семена – это в большинстве случаев зерносмесь, то есть смешаны семена разных культур, имеющие разные сроки созревания. Используя при посеве зерносмесь, полноценного урожая не получишь. Будет «ярусный» хлеб, придётся идти на раздельную уборку.

    И когда мы детально это объясняли, то большинство сельхозников нас услышали и эту работу проводили. К сожалению, в 2015–2016 годах была страшнейшая засуха, проблемы с обеспечением семенами сельхозпредприятий стали ещё серьёзнее. Но без соблюдения каждого элемента технологии нельзя получить качественный урожай, и не зря придумана пословица «От плохого семени не жди хорошего племени».

    Проблемы есть и сегодня, но это связано с тем, что большинство семеноводческих предприятий тоже находятся в сложном положении, а если говорить об опытных хозяйствах, они, по сути дела, уже не производят семена высших репродукций, а это значит, что система семеноводства уже порушена.    

    

    – Означает ли это, что сотрудники Россельхознадзора теперь будут более лояльно относиться к проведению проверочных мероприятий по качеству семян?

    

    – О какой-то лояльности мы не говорим, мы выполняем государственные полномочия, так же, как и любой надзорный орган. Мы с пониманием относимся к тем людям, допустим, которые высевают семена, некондиционные по всхожести. Это двигает его на дополнительные затраты – например, при всхожести 70% он будет вынужден увеличивать количество семян при посеве, ведь 30% зерна он просто закопает, семена не взойдут. А ведь мог, к примеру, это зерно на кормовые цели использовать.

    Это нерационально, но законодательство не предусматривает наказание за высев некондиционных по всхожести семян. Если же используются семена некондиционные по сорнякам – это другой вопрос. С середины декабря мы выполняем постановление правительства РФ и проводим мероприятия по проверке всех наших основных сельхозорганизаций именно в отношении качества и безопасности зерна.

    Эта тема серьёзно афишировалась в ноябре прошлого года, после того, как делегация Российской Федерации во главе с Д.А. Медведевым, с участием министра сельского хозяйства Д.Н. Патрушева и нашего руководителя С.А. Данкверта, побывала во Вьетнаме, потому что наша страна получила очень серьёзную нотификацию в связи с поставкой некачественного зерна. В связи с этой ситуацией ужесточились требования – продукция на экспорт должна очень тщательно проверяться, чтобы соблюдались все необходимые требования.

    К нам поступает много обращений по возможному экспорту зерна в Китай. С октября, сразу после уборки урожая, активно экспортируется рапс; разрешён экспорт гречки и овса, и к нам уже поступили обращения сельхозорганизаций, желающих экспортировать овёс. Но для экспорта зерна в Китай недостаточно фитосанитарного сертификата, мы обязаны выполнить требования протокола, подписанного между РФ и Китаем, в котором отражён ряд требований и по качественным показателям, и по карантинным объектам, и жёсткое требование с китайской стороны – отсутствие карликовой головни.

    

    – Это проблема для края?

    

    – Для Забайкальского края это не проблема, она существует в соседней Амурской области, китайская сторона это знает и требует от регионов, которые экспортируют или предполагают приступить к экспорту зерна, проводить качественную проверку.

    По закону, желающие экспортировать зерно должны зарегистрироваться на специальном сайте Россельхознадзора, войти в реестр, получить аккредитацию. Списки таких предприятий Россельхознадзор направит в китайскую карантинную инспекцию. И только этим предприятиям мы сможем разрешить вывозить, а китайская сторона – ввозить зерно.

    Мы сейчас эту работу будем проводить со всеми заинтересованными лицами, с министерством сельского хозяйства, с сельхозорганизациями, а кроме этого, мы очень тщательно должны провести весной проверку семян.

    Президентом РФ В.В. Путиным дано указание приступить к росту по экспорту сельхозпродукции, и речь идёт уже не о сохранении, а о максимальном расширении существующего экспортного рынка.

    

    – Я тогда вернусь к ситуации по ящуру. Из-за регионализации экспорт мяса из региона запрещён; получается, Забайкальский край тормозит реализацию этой задачи? Мы от Москвы-то получаем за это дело, или с учётом того, что являемся приграничной территорией, сложной и т.д., можно ещё пару-тройку лет посидеть, подождать?

    

    – Я вас уверяю: нигде никто не относится просто к таким серьёзным вещам. Помимо того, что мы очень детально довели информацию о существующем положении дел до врио губернатора, по требованию прокуратуры и ФСБ мы направили документы и в их ведомства. Так что никто не является сторонним наблюдателем, а тема является предметом внимания и, соответственно, работы всех серьёзных органов.

    

Граница на замке?

    – Виктор Александрович, а как обстоят дела на границе? Всё спокойно?

    

    – На границе всё в штатном режиме, в рабочем порядке.

    Тем не менее, не могу относиться к этому легко. Ежедневно на нашу территорию поступает до 50 до 100 партий плодоовощной продукции, и вся она ввозится только на один склад временного хранения, хотя в Забайкальске существует ещё два склада временного хранения, плюс один в Борзе.

    Запланированная реконструкция МАПП «Забайкальск» не проведена, более того, пункт пропуска сегодня не соответствует международным стандартам. Мы вместе с таможенным органом работаем в здании, где, по сути дела, нет даже рампы, куда можно подогнать и осмотреть груз, идентифицировать, что находится в транспортном средстве. Более того, по требованиям карантина мы должны открыть груз и посмотреть, если по-простому, не ползает ли там что-то. И если вдруг что-то обнаружится, то мы должны транспортное средство закрыть, как минимум, его вернуть, а вообще – продукцию отобрать, насекомых поместить в пробирки и в запломбированном виде отдать участнику ВЭД, который должен решать, в какую лабораторию он обратится для проведения экспертизы, после которой и будут приниматься решения по грузу. Но ни одной лаборатории в пункте пропуска сегодня нет!

    После проведённой нами работы участники ВЭД начали выполнять требования по подготовке грузов к осмотру. Наверное, не надо объяснять, сколько может уйти времени, если в фуре находится 15–20 разных наименований, и чтобы получить доступ к любой части груза, нужно всю эту фуру выгрузить или пробить проход. Осенью и летом эти проходы били часами.

    А между тем, с 2010 года на всех других российских пунктах пропуска участники ВЭД выполняли требования – коробочки составляются на поддон, укрываются полиэтиленом, минутное дело – каром до ста коробок вывозится, всё идёт очень быстро.

    После проведённой нами работы участники ВЭД сразу стали формировать проходы в фурах, ещё при погрузке на китайской стороне, сантиметров 60–70: инспектор вместе с представителем груза заходит и показывает – вот это наименование, эти коробки снять, на досмотровой стол, формирует среднюю пробу и сдаёт на экспертизу. Таким образом, машина ждёт максимум час.

    Раньше, исходя из предоставленного помещения, мы имели только четыре рабочих места. Теперь сформировали пятое. Это тоже ускорило работу, но ведь рядом есть склады, которые совсем не загружены, и там у нас тоже есть инспектора.

    

    – Так почему только один склад используется?

    

    – Существует приказ Федеральной таможенной службы России о том, что в зоне ответственности таможенного поста МАПП «Забайкальск» находится только склад временного хранения «ТЛТ-Забайкальск», и этот приказ до сего дня не отменён. А если кому-то хочется поехать на другие склады временного хранения, в том числе и в свои регионы, где они без проблем оформятся, то нужно открыть транзит, а транзит – это ежедневно до сотни машин с промышленной группой товаров. Соответственно, там очередь.

    Я лично выезжал в Забайкальск, проводил совещания и встречи, информацию мы направили во все заинтересованные органы и службы. С таможней у нас понимание достигнуто. В октябре был построен дополнительный склад с пятью окнами и обеспечен грузчиками, то есть вместо 9 стало 14 окон, это ускорило работу. Плюс проходы, дополнительное окно, наши постоянные разъяснения о необходимых документах – таких задержек стало меньше. Несмотря на сотни ежедневно приезжающих машин, до Нового года мы работали в плановом порядке, сейчас небольшое расхолаживание началось – груз пошёл навалом. В чём причина? Пообещали разобраться и навести порядок. Это создаётся искусственно, а выгадывает только склад временного хранения.

    

    – Насколько актуален для службы кадровый вопрос?

    

    – Если говорить об управленческом аппарате здесь, в Чите, то он менее актуален. Сотрудники у нас принимаются строго по конкурсу, так же, как люди на границе, но в Чите есть из кого выбирать, и никакой текучки кадров нет. Намного сложнее обеспеченность кадрами на границе, и это, в первую очередь, тот же Забайкальск.

    По сравнению с 2017 годом, объёмы экспорта и импорта в 2018 году выросли практически на 30%, а численный состав сотрудников остаётся тем же самым. И даже вакансии у нас есть, но профильных специалистов подобрать очень непросто. Во-первых, таких специалистов очень мало, во-вторых, мы не предоставляем жильё, и, соответственно, бытовой вопрос сразу встаёт во главу угла. Особенно если приходит молодой специалист, ему нужен стаж работы, классный чин, выслуга, зарплата невысокая, и больше половины будет уходить на найм жилья.

    Уже в период моей работы мы проводили конкурс, было 7 вакансий, а смогли принять только трёх инспекторов.

    

Темы дня

    – Как оцениваете решение о ликвидации ветеринарной службы в крае, вследствие чего она стала подразделением минсельхоза?

    

    – Я это решение не приветствовал с самого начала и понимаю, что ничего не сэкономили с этой оптимизацией, но ликвидировав ветеринарную службу как самостоятельный орган, сделали ситуацию значительно хуже.

    На сегодняшний день в связи со сложностями в руководстве министерства эта работа не просто буксует, она как снежный ком нарастает, и разгрести, и упорядочить то, что уже накопилось, будет очень-очень сложно.

    Ветеринарный отдел министерства пытается ещё каким-то образом группировать СББЖ в районах. Я это тоже не приветствую, считаю неправильным. Если в каком-то из районов не будет самостоятельной СББЖ, куда будут обращаться собственники скота, куда будут обращаться покупатели животных или мясопродукции, чтобы оформить документы? У нас сегодня даже не во всех районах есть интернет, чтобы потом это всё зарегистрировать в электронной базе. Такими решениями мы не просто создадим трудности, мы будем способствовать сами беспорядкам и бардаку.

    

    – Министра сельского хозяйства края предложено выбирать методом народного участия, и о своём желании работать в минсельхозе заявили почти 800 человек. Как оцениваете то, что происходит по наполнению министерства?

    

    – Я это называю шоу, и обсуждать это шоу не считаю нужным.

    Мне важно, чтобы тот, кто возглавит министерство, правильно относился к сельхозтоваропроизводителям, сельскохозяйственному производству и работал по-настоящему, на развитие АПК, а не просто так – «получив великий чин, я стал великим человеком».

    Я никому не завидую, это очень тяжёлая и очень ответственная работа, и как один умник меня как-то спросил: «Как чувствуешь себя в расстрельной должности?» Я нормально себя чувствовал, потому что я в селе родился, вырос и всю сознательную жизнь отработал в сельском хозяйстве. Но что происходило в последние эти годы, после 2016 года, когда некоторые сельхозпредприятия, да и целые районы просто гнобили?! И кто гнобил? Руководители. Нельзя этого делать. Для того чтобы люди, предприятия наши нормально работали, надо максимально оказывать им содействие в организации, в управлении, кадров-то очень мало! А те трудяги, которые работают сегодня в сельском хозяйстве, ни выходных, ни проходных не видят. То есть должно быть адекватное отношения к людям, надо на места выезжать и работать в районах.

    Ну а если о масштабных задачах говорить, то самое главное сейчас, когда сформировался бюджет, а в министерстве безвластие, – краю надо заключать соглашение с Минсельхозом России, чтобы привлечь максимальные средства федерального бюджета. Но я очень сомневаюсь, что эта работа сегодня в полном объёме выполняется.

    

    Беседовала Мария ВЫРУПАЕВА